Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IV

Ответ на возражение 3. Низшая природа может достигать высшей двояко. Во-первых, согласно степени причастной способности, и в этом смысле предельное совершенство человека будет состоять в его достижении ангельского созерцания. Во-вторых, согласно достижения способностью своего объекта, и в этом смысле предельное совершенство каждой способности состоит в достижении того, в чем обнаруживается полнота ее формального объекта.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека не состоит в созерцании божественной сущности. Так, Дионисий говорит, что своими умственными вершинами человек соединяется с Богом как с чем-то в целом непознаваемым [78] Myst. Theolog. I, 3. . Но то, что созерцается в сущности, не может быть в целом непознаваемым. Следовательно, предельное совершенство ума, то есть счастье, не состоит в созерцании Бога в Его сущности.

Возражение 2. Далее, чем выше совершенство, тем выше и совершенствуемая природа. Но созерцание божественной сущности приличествует божественному уму. Следовательно, предельное совершенство человеческого ума не может достигнуть подобного и выражается в чем-то меньшем.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» ( 1 Ин. 3:2).

Отвечаю:окончательное и совершенное счастье не может состоять ни в чем ином помимо созерцания божественной сущности. Для уразумения этого следует иметь в виду следующее. Во-первых, что человек не может быть совершенно счастливым до тех пор, пока остается нечто, чего он может желать и искать; во-вторых, что совершенство любой способности определяется природой ее объекта. Но объектом ума, согласно сказанному в трактате «О душе», является то, «какова вещь», то есть сущность вещи [79] De Anima III, 6. . Следовательно, ум совершенен настолько, насколько он познает сущность вещи. Если, таким образом, ум знает сущность некоторого следствия, на основании чего [однако] он не может познать сущность причины, то есть узнать о причине «что она суть», то такой ум не может непосредственно постигнуть эту причину, хотя и может иметь определенные знания об этой причине на основании знаний о ее следствиях. Поэтому когда человек знает следствие и, кроме того, знает, что оно имеет причину, то в нем появляется естественное желание узнать о причине «что она суть». И это желание, как сказано в начале «Метафизики», порождается удивлением, вследствие которого [люди] начинают задаваться вопросами [80] Metaph. I, 2. . Например, если человек, наблюдая затмение солнца, приходит к выводу, что оно вызвано некоторой причиной, о которой он ничего не знает, то он приходит в недоумение относительно этой причины, и, недоумевая, начинает задаваться вопросами. И эти вопросы не прекращаются до тех пор, пока он не познает сущность [искомой] причины.

Если, таким образом, человеческий ум, зная сущность некоторого сотворенного следствия, знает о Боге только то, что «Он есть», то в процессе своего совершенствования такой ум еще непосредственно не постиг первую Причину и потому в нем сохраняется естественная потребность ее постигать. Следовательно, его счастье еще не совершенно. Поэтому для достижения совершенного счастья уму необходимо постигнуть самую сущность первой Причины. Следовательно, он может обрести свое совершенство только через соединение с Богом как с тем объектом, в котором единственно и заключается человеческое счастье, о чем было сказано выше (1, 7; 2, 8).

Ответ на возражение 1. Дионисий говорит о познании странников, идущих по пути к счастью.

Ответ на возражение 2. Как было сказано выше (1, 8), о цели говорится в двух смыслах. Во-первых, как о том, что желанно само по себе, и в этом смысле одна и та же вещь может быть целью как высшей, так и низшей природы, и [вообще] являться целью всего. Во-вторых, как о том, что служит достижению цели, и в этом смысле цель высшей природы отличается от цели низшей настолько, насколько разнятся их относящиеся к цели навыки. Поэтому блаженство Бога, Который, мысля Свою сущность, постигает ее, выше блаженства человека или ангела, который созерцает ее, но не постигает.

Теперь нам надлежит исследовать то, что необходимо для счастья, В связи с чем будет рассмотрено восемь пунктов: 1) необходимо ли для счастья наслаждение; 2) что важнее для счастья, наслаждение или видение; 3) необходимо ли разумение; 4) необходима ли правота воли; 5) является ли тело необходимым условием человеческого счастья; 6) является ли необходимым какое-либо совершенство тела; 7) являются ли необходимыми какие-либо внешние блага; 8) необходима ли дружба.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье не нуждается в наслаждении. Так, Августин говорит, что «видение полностью вознаграждает за веру» [81] De Trin. I, 8. . Но счастье, согласно Философу, и есть награда добродетели [82] Ethic. I. 5. . Следовательно, для счастья необходимо одно только видение.

Возражение 2. Далее, счастье, как говорит Философ, является «наиболее самодостаточным» [83] Ibid. . Но то, что нуждается в чем-то еще, не самодостаточно. И коль скоро сущность счастья, как было показано выше (3, 8), состоит в созерцании Бога, то похоже на то, что счастье не нуждается в наслаждении.

Возражение 3. Далее, «деятельные проявления счастья, или блаженства, должны быть беспрепятственны» [84] Ethic. VII, 14. . Но наслаждение препятствует деятельности ума, поскольку уничтожает представление благоразумия [85] Ethic. VI, 5. . Следовательно, счастье не нуждается в наслаждении.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что блаженство – это «радость в истине» [86] Confess. X, 23. .

Отвечаю:одно может быть необходимо другому четырьмя способами. Во-первых, как приготовление к нему и преддверие; в этом смысле обучение необходимо науке. Во-вторых, как его совершенствование; в этом смысле телу для жизни необходима душа. В-третьих, для оказания помощи в том, что без такой помощи невозможно; в этом смысле для некоторых свершений необходимы друзья. В-четвертых, как нечто сопутствующее; в этом смысле можно сказать, что для огня необходима жара. И именно так для счастья требуется наслаждение. В самом деле, оно обусловливается желанием, покоящемся на достигнутом благе. Поэтому, коль скоро счастье есть не что иное, как достижение Высшего Блага, то оно никак не может быть без сопутствующего ему наслаждения.