Фома Аквинский - Сумма Теологии. Том VIII

Ответ на возражение 3.Преданность, которой мы должны быть преданы Богу, не требует от нас, чтобы мы, соблюдая обет, делали то, что неправильно, бесполезно или препятствует большему благу, достижению которого и способствует освобождение от этого обета. Следовательно, освобождение от обета ни в чем не противоречит преданности Богу.

С одиннадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.Кажется, что можно быть освобожденным от торжественного обета целомудрия. Ведь нами уже было сказано (10) о том, что одной из причин освобождения от обета является та, что он препятствует большему благу. Но обет целомудрия, даже торжественный, может препятствовать большему благу, поскольку общее благо в большей степени богоугодно, чем благо индивида. Но целомудрие одного может препятствовать благу всего общества, как, например, тогда, когда женитьба некоторых из тех, кто принес обет целомудрия, могла бы обеспечить народу мир. Следовательно, похоже, что можно быть освобожденным даже от торжественного обета целомудрия.

Возражение 2.Далее, религия как добродетель превосходнее целомудрия. Но когда человек дает обет в отношении религиозного акта, например, принести жертву Богу, он может быть от этого обета освобожден. Следовательно, он тем более может быть освобожден от обета целомудрия, который дается в отношении акта целомудрия.

Возражение 3.Далее, источником опасности для человека может служить не только соблюдение обета воздержания, но и соблюдение обета целомудрия. Но если обет воздержания очевидным образом угрожает телесному здоровью, то давший его может быть от него освобожден. Следовательно, по той же самой причине он может быть освобожден и от обета целомудрия.

Возражение 4.Кроме того, не только обет целомудрия является частью религиозного служения, вследствие чего обет становится торжественным, но так же и обеты бедности и повиновения. Но от обетов бедности и повиновения подчас освобождают, как это имеет место в случае назначения епископом. Следовательно, похоже на то, что можно быть освобожденным и от торжественного обета целомудрия.

Этому противоречитсказанное [в Писании]: «Нет цены целомудренной душе» [511] В каноническом переводе: «Нет цены благовоспитанной душе». ( Сир. 26:17).

Кроме того, в конце декрета о монастырях сказано, что «отказ от собственности, равно как и хранение целомудрия, столь неразрывно связаны с монашеским уставом, что даже верховный понтифик не вправе освободить от их соблюдения».

Отвечаю:в торжественном обете целомудрия должно усматривать три вещи: во-первых, предмет обета, а именно целомудрие; во-вторых, пожизненность обета, а именно что человек посредством обета берет на себя обязательство пожизненного соблюдения целомудрия; в-третьих, торжественность обета. Поэтому некоторые говорят, что торжественный обет не может быть предметом освобождения по причине самого целомудрия, которому не может быть найдено достойной замены, о чем было сказано в вышеприведенном декрете. Причину же этого они усматривают в том, что человек благодаря целомудрию преодолевает своего внутреннего врага, а ещё в том, что целомудрие позволяет человеку совершенно уподобиться Христу с точки зрения телесной и душевной чистоты. Но эта причина представляется неубедительной, поскольку душевные блага, такие как созерцание и молитва, гораздо превосходнее телесных благ и куда больше уподобляют нас Богу, но при этом освобождение от обета молитвы или созерцания возможно. Поэтому само по себе и с абсолютной точки зрения целомудрие не выглядит той причиной, по которой торжественный обет не может являться предметом освобождения, да и апостол, говоря, что «незамужняя заботится о Божием» [512] В каноническом переводе: «Незамужняя заботится о Господнем». ( 1 Кор. 7:34), призывает нас к целомудрию ради созерцания, а цель [как известно] гораздо ценнее, чем средство.

Другие [513] Альберт Великий. , со своей стороны, усматривают причину этого в пожизненности и универсальности данного обета. Так, они утверждают, что обет целомудрия не может быть заменен иначе, как только на что-то в целом ему противоположное, что незаконно для любого обета. Но и это очевидно не так, поскольку подобно тому, как чувственные сношения противны целомудрию, точно так же поедание мяса и питие вина противны воздержанию от этого, и все же такие обеты [воздержания] могут являться предметом освобождения.

Поэтому ещё некоторые говорят [514] Папа Иннокентий IV. , что ради того или иного общественного блага или какой-то общей необходимости можно быть освобожденным даже от торжественного обета целомудрия, как, например, в том случае, о котором сказано выше, а именно когда благодаря заключению брака народ может обрести мир. Однако коль скоро в вышеприведенном декрете сказано, что «даже верховный понтифик не вправе освободить монаха от хранения целомудрия», из этого, похоже, следует, что все то, что уже было посвящено Господу, как было показано выше (10), впредь уже не может использоваться в каких-то иных целях. И архиепископ не может сделать освященное неосвященным, причем даже тогда, когда речь идет о чем-то неодушевленном, например, об освященной чаше, которая, пока цела, не может стать неосвященной. И уже тем более никакой прелат не может сделать посвященного Богу человека непосвященным, доколе тот жив. Но торжественность обета, как уже было сказано (7), состоит в своего рода освящении и благословении приносящего обет человека. Следовательно, никакой прелат не может сделать принесшего торжественный обет человека свободным от связанного с ним освящения, например, сделать священника не священником (хотя по той или иной причине прелат вправе отстранить его от службы). И точно так же папа не может сделать монаха не монахом, хотя некоторые невежественные юристы и настаивают на противоположном.

Таким образом, нам остается рассмотреть, сущностно ли целомудрие связано с тем, ради чего обет приносится как торжественный, поскольку если нет, то торжественность освящения может сохраняться и без обязательства целомудрия, а если да, то без этого обязательства она не сохраняется. Итак, обязательство соблюдения целомудрия связано со священством не сущностно, а по установлению Церкви, и потому дело представляется так, что Церковь может предоставлять освобождение от обета целомудрия, освященного принятием в священство. С другой стороны, обязательство соблюдения целомудрия является сущностным условием монашеского состояния, посредством которого человек отрекается от мира и полностью посвящает себя служению Богу, что несовместимо с супружеством, в состоянии которого человек должен заботиться о жене, детях, домохозяйстве и всем том, что с этим связано. Поэтому апостол говорит, что «женатый заботится о мирском (как угодить жене)» ( 1 Кор. 7:33), и потому он [внутренне] разделен. Монах же, само имя которого происходит от «единства» (monos), избавлен от этого разделения. Поэтому Церковь не может освобождать монаха от обета целомудрия, и на причину этого указывают слова декрета о том, что «целомудрие неразрывно связано с монашеским уставом».