Ирофей Влахос - ПРАВОСЛАВНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ: святоотеческий курс врачевания души

В другом месте тот же отец использует образ корня. Смерть напала на весь человеческий род, начиная с Адама, «подобно тому как если у растения пострадал корень, то неизбежно увянут и все его побеги» 11.

Характерны также слова святителя Григория Паламы:

«Ум, отступивший от Бога, уподобляется либо скотскому, либо бесовскому и, отказавшись от естественных законов, ищет себе чуждых...» 12.

В «обряде рождения в Боге» – святом крещении – ум человека просвещается, освобождается от плотского и диавольского рабства и соединяется с Богом. Потому крещение и зовется просвещением. Однако после этого, по причине греха, вновь наступает помрачение и омертвение ума. Из святоотеческих трудов явствует, что всякое прегрешение и всякая страсть умерщвляют ум человека.

Преподобный Иоанн Синайский пишет, что лукавые бесы преследуют цель «помрачить наш ум». В особенности блудный бес, «помрачив наш ум, сего владыку», побуждает людей «делать то, что одни только сумасшедшие делают» (Леств. 15:82).

Разумеется, в другой главе мы особо скажем о том, что такое человеческий ум. Здесь же речь идет главным образом о таком предмете, как помрачение. Преподобный Максим учит, что «как для тела миром служат вещи, так для ума миром служат помышления; и как тело любодействует с телом женщины, так и ум любодействует с помышлениями о женах воображением своего тела» (Добр. Т.3. С.204). Это и есть помрачение и падение ума.

В другой связи тот же святой отец учит, что «как тело грешит делами и для пестунства своего имеет добродетели телесные... так ум грешит страстными помыслами и для пестунства своего имеет добродетели душевные» (там же, с.189). Из этой истины явствует, что падение ума создает смущение во всем духовном организме, рождает подавленность и беспокойство и вообще заставляет человека переживать падение со всем его трагизмом. Таким образом, многие проблемы, мучающие нас, происходят от этой внутренней немощи. Вот почему психотерапевты не в состоянии оказать здесь большой помощи, так как только Христос может восстановить умерщвленный страстями ум.

Кроме того, преподобный Максим, пытаясь яснее определить, в чем заключается нечистота и, следовательно, падение ума, пишет, что эта нечистота проявляется в четырех вещах: «во-первых, в ложном знании; во-вторых, в неведении чего-либо всеобщего... в-третьих, в страстных помыслах; в-четвертых, в соизволении на грех» (там же, с.202).

Следовательно, возникает потребность в лечении ума, которое отцы называют его оживлением, или очищением.

Об очищении ума и сердца много говорится в учении Господа и святых апостолов. Господь, ссылаясь на тогдашних фарисеев, которые заботились о внешней чистоте и пренебрегали внутренней, говорит: «Фарисей слепой! Очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их» (Мф. 23:26). Апостол Петр, выступая на апостольском соборе в Иерусалиме по вопросу о том, следовало ли христианам, из числа язычников, предварительно принимать обрезание и соблюдать ветхозаветный закон, сказал: «И Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святаго, как и нам; и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их» (Деян. 15:8-9). Апостол Павел советует христианам Коринфа: «Очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием» (2Кор. 7:1). Кровь Христова очистит совесть нашу от мертвых дел... (Евр. 9:14). Кроме того, этот же апостол в письме к своему ученику Тимофею подтверждает, что мы храним таинство веры в чистой совести (1Тим. 3:9). А апостол Петр хорошо знает, что любовь друг к другу является плодом чистоты сердечной, и потому советует: «Постоянно любите друг друга от чистого сердца» (1Пет. 1:22).

Следовательно, очищение ума и сердца необходимо. Мы пишем «ума и сердца», хотя и знаем, что эти два понятия в отеческом богословии объединяются. Однако к этому мы вернемся в другой главе.

Преподобный Максим разделяет духовную жизнь на три этапа: деятельное любомудрие, естественное созерцание и мистическое богословие. Согласно исследователю трудов святого,

«аскетика святого Максима, то есть учение о личном усвоении спасения, разделяется на три основные части: 1) „деятельное любомудрие“, или делание; 2) „естественное созерцание“, или просто созерцание; и 3) „мистическое богословие“, или просто богословие. Первое очищает человека от страстей и украшает его добродетелями; второе просвещает ум истинным знанием; третье венчает человека высшим мистическим знанием, которое святой отец называет „исступлением“. Эти три части представляют собою три основных этапа на пути человека к личному спасению» 13.

Конечно, нам следует заметить, что многие отцы различают в духовной жизни эти три этапа, причем под практическим любомудрием понимается очищение сердца, под естественным созерцанием – просвещение ума и под мистическим богословием – общение с Богом через созерцание.

Согласно другому подразделению, присутствующему в святоотеческих сочинениях, духовная жизнь состоит из делания и созерцания. Речь здесь идет не об ином делении, явным образом противостоящем предыдущему, но о тех же самых вещах. Ведь делание – это очищение, а созерцание – просвещение ума и общение с Богом. Делание всегда предшествует созерцанию (видению) Бога. «Ибо делание доставляет созерцание» (PG. T.36. Col.412). Точнее, делание – это телесный пост и бдение, псалмопение и молитва, молчание, которое «драгоценнее слова», «рук делание», то есть «то, что ими безропотно делается...» (Св. Илия Пресвитер. Добр. Т.3. С.422). «Созерцание же есть духовное созерцание ума, состоящее в том, что он приходит в изумление и постигает, что было и что будет. Созерцание есть видение ума...» (Аввы Исаака Сирина слова подвижнические. Репринтное издание. М., 1993. С.263)

Разумеется, созерцание в учении преподобного Максима не является независимым от делания.

«Не может быть ни безопасного делания, помимо созерцания, ни подлинного созерцания без делания. Ибо и делание должно быть разумным, и созерцание деятельным...» Конечно, святой подчеркивает, что «у более образованных созерцание предшествует деланию, а у более невежественных – делание созерцанию. Однако в обоих случаях цель бывает благою, и оба они приводят к тому же результату: очищению и спасению человека» (PG. T.90. Col.1433-1437).

Когда мы говорим об очищении души, то, конечно, подразумеваем главным образом избавление от страстей 14или, выражаясь точнее, преображение этих последних. Помимо всего этого, очищение – это и «обдуманное сосредоточение» человеческого бытия, приводящее к озарению ума. Итак, это не только отказ от чего-либо, но и приобретение. Чистая душа узнается по таким признакам, как «слово независтное, рвение незлобивое и рачение о славе Господа непрестанное» (Добр. Т.3. С.17). Иными словами, если речь наша завистлива, рвение порочно и любовь к Богу непостоянна, то это значит, что сердце наше еще не очистилось.