Иеромонах (Рыбко) - Се ныне время благоприятно

Священник ни при каких обстоятельствах не должен вмешиваться в дела монастыря: административные, экономические, политические – как внутренние, так и внешние. Единственное, что он может,– будучи спрошен, дать совет сестрам из начальствующих или простых. При этом потребно особенное благоразумие. Обстановка в женских монастырях большей частью бывает непростой, и нужно всемерно стараться ее не усложнять. Не самой худшей, а в некоторых случаях – единственно правильной будет общая установка духовника уклоняться от решения вообще всех вопросов. Нередко он бывает поставлен в такие условия, что не имеет возможности решать духовные вопросы сестер, которые к нему обращаются, хотя, казалось бы, это его послушание, это входит в его прямые обязанности. На самом деле, это не так. Если игуменья не желает, чтобы священник участвовал в духовной жизни обители, лучше будет для всех, в том числе для него самого, да и для дела – проявлять мудрость и не идти против ее желания.

Единственное наставление, которое может в силу обстоятельств и имеет право преподавать сестрам духовник современного женского монастыря следующее: «ТЕРПИ, СМИРЯЙСЯ, МОЛИСЬ». Настоятельно советуем не выходить за его рамки, как бы это порой ни казалось необходимым. Проповеди также необходимо ограничить экзегетическими истолкованиями Евангельских чтений, адресуя их богомольцам-мирянам. Благоразумие требует не дерзать говорить проповеди для сестер, предоставив назидать их тому, кому это прежде всего принадлежит по праву, то есть матери игуменье.

Духовнику, столкнувшемуся с истинным положением дел в большинстве женских монастырей, тяжело, когда он, будучи вынужден обстоятельствами, от него не зависящими, молчит, не имея права дать нужный совет обратившейся к нему простой насельнице. Момент очень деликатный: с одной стороны, жаль человека, с другой – существует опасность того, что совет не понравится игуменье. Ведь рано или поздно сказанное священником на исповеди обязательно станет ей известно. В этом заключается одно из специфических отличий женских монастырей от мужских, отчасти объясняемое женским менталитетом. Сама же насельница передаст игуменье все, что ей сказал батюшка, вероятнее всего, в тот же день. Не надо обольщаться надеждой на то, что этого не произойдет. Если же насельница будет молчать -еще хуже. Ее, скорее всего, внесут в список неблагонадежных, то есть таких, которые могут что-нибудь замышлять.

На священнике, поставленном в подобные условия администрацией монастыря, греха нет. Наоборот, если он решит «свидетельствовать истину», которая приведет, в конечном итоге, к раздорам и неустройствам в обители, погрешит, а делу не поможет. Истина, которая приводит ко вражде, не есть истина. И если он и в дальнейшем не будет заботиться о том, чтобы сохранить мирные отношения с игуменьей, закономерно рано или поздно подвергнется изгнанию из обители. Благоразумному духовнику остается лишь ожидание, надежда на Бога и молитва о том, чтобы Он Сам все устроил к лучшему в монастыре. Назидать насельниц в таком случае он может только, как и подобает монаху,– личным примером благочестия. «Не покусись своей немощной рукой остановить то, что попущено Богом»,– этот всегда актуальный совет дивного светильника монашества последних времен свт. Игнатия Кавказского особенно необходимо помнить в современном женском монастыре.

Каждая игуменья, вероятно, желала бы, чтобы к указанному выше наставлению духовник прибавлял еще и заповедь о беспрекословном послушании ей во всех случаях жизни. Вопрос, опять-таки, деликатный. Ведь игуменья, как человек, не всегда бывает права. Православная Церковь в лице Восточных Патриархов отвергла учение о непогрешимости в своих суждениях какого-либо человека, осудив римо-католическое папство.. Поэтому духовнику благоразумнее всего будет опять-таки молчать. Не поступит ли он против совести, призывая всегда и во всем слушаться игуменью? Указывая же сестрам на ошибки игуменьи, вызовет конфликт; да это и не всегда им полезно.

В Серафимо-Дивеевской летописи описан случай, когда игуменья запретила сестре, исполнявшей послушание келаря, давать вне трапезы хлеб насельницам. Преподобный Серафим Саровский, узнав об этом, сильно отругал эту сестру. На оправдание ее тем, что так велела игуменья, преподобный сказал, что в этом не нужно было слушаться. Примечательно, что в результате последовавших за тем событий Богом была наказана не игуменья, а сестра.

То, что имел право сделать святой человек, не всегда должен допускать человек обыкновенный. Ни при каких обстоятельствах, ни тайно, ни явно, духовник женского монастыря не должен обличать игуменью, ни перед сестрами, ни перед другими лицами, ни перед архиереем, ни перед ней самой, даже по ее просьбе. Опыт показывает, что никогда ничего хорошего из этого не выходит. Право обличать и исправлять игуменью принадлежит только Богу и архиерею. Наоборот, до'лжно всячески покрывать ее недостатки и защищать перед кем бы то ни было, и явно, и наедине. Ее послушание ответственнее, чем послушание духовника, а значит, тяжелее и ошибки простительнее.

Нередко к монастырскому пастырю обращаются девушки, желающие связать свою жизнь с монашеством и поступить в монастырь. Как правило, пожив некоторое время в обители в качестве паломниц, находясь в раздумьях, они обращаются со своими вопросами прежде всего к монастырскому священнику. Так как они еще не являются насельницами обители и таким образом пока не обязаны оказывать во всем послушание игуменье, монастырский духовник может проявить к ним участие и помочь в принятии решения.

Желание монашества кем бы то ни было обычно считается добрым делом. И это действительно так при некоторых условиях. Во-первых, на принятие монашества этим человеком должна быть Божия воля; во-вторых, в монастырь нужно уходить тогда, когда пришло время, т. е. человек должен быть подготовлен. В-третьих, должно быть Божие благословение на жизнь именно в этом конкретном монастыре, а не в каком-то другом.

Поэтому в таком разговоре нужно прежде всего выяснить, что побуждает девушку вступить на путь монашеской жизни, что привело ее в эту конкретную обитель, готовила ли она себя как-нибудь к монашеству и вообще насколько она церковна; наконец, есть ли у нее духовник, а также кто ее благословил на монашество. Те, кто благословляют на монашество, большей частью рассказывают о том, как хорошо и спасительно жить в монастыре. И это, несомненно, так. Но – для тех, кому на это есть Божия воля. Иногда бывает, что «благословение есть, а Божией воли пока нет», как сказал один хороший духовник. Мы считаем, что гораздо разумнее поступать так, как иг. Никон (Воробьев), который открывал человеку, изъявлявшему желание стать монахом, как радостную, так и скорбную стороны монашеской жизни, особенно современной, а выбор оставлял за самим человеком.