Джон Гриндер - Шепот на ветру

Ответ, конечно, обезоруживающе прост: достаточно заметить, что ни одно из этих ужасных переживаний, происшедших в прошлом, не происходит сейчас. Что происходит в настоящем – это то, что клиент сохраняет в себе представления (образы, ощущения, звуки, запахи и вкусы) этих переживаний, и что всякая попытка продвижения к продуктивному, правильному поведению включает, реактивирует (посредством довольно хорошо изученного явления, которое мы называем в НЛП якорением) эти представления, перемещая их из прошлого в настоящее.

Понимая все это, терапевт способен создать контекст, в котором клиент сможет освободиться, быстро и окончательно, от этих уже неуместных реакций. Как можно полагать, никто не способен принимать и терпеть такое оскорбительное поведение; но мы способны, осознав, что представление не тождественно с представляемым предметом, систематически и этично манипулировать этими представлениями, чтобы клиент освободился от этих препятствий и перешел в своей жизни к новым переживаниям, более удовлетворительным и творческим, не обремененным его личной историей. Таков подлинно освобождающий, творческий выбор как для клиента, так и для терапевта.

Различие между наукой и другими законными видами человеческой деятельности.

Приведенный выше комментарий «ничего больше» 16нисколько не удивителен в свете предложенной нами эпистемологии; он имеет значительно более широкие приложения. Хотя все науки рассматривают увлекательные эпистемологические операции измерения и инструментального наблюдения как нечто единственное в своем роде и заслуживающее особого обращения, их областью является лишь представление . Рассмотрим даже такие специализированные области исследования, как физика. Как только из приборов, предназначенных для установления и численной оценки изучаемых явлений, возникают надежные числа, дальнейшая деятельность производится или интерпретируется в языке и его формальных производных – математике и т.д. Это ставит деятельность ученого в полную зависимость от преобразований, что вносит дальнейшую неопределенность, поскольку вклад самих преобразований неизвестен.

Констатация этого факта имеет немедленные и конкретные следствия, и в том числе похороны – как мы полагаем, окончательные – особенно зловредного наименования под названием истина . Некоторых ее смерть тревожит. Других же она освобождает.

Поспешим прибавить, что эта эпистемология может быть понята иначе, чем мы ее понимаем, в так называемых релятивистских или конструктивистских центрах мышления, откуда может произойти нежелательная расплывчатость, смазывающая важные различия. В частях II и III этой книги мы развиваем и предлагаем специальные практические приемы, конгруэнтное применение которых может позволить моделированию НЛП, с его особой концентрацией на крайностях человеческого поведения (гении), занять свое надлежащее место наряду с другими систематическими и научно обоснованными подходами к изучению человеческого поведения. Мы устанавливаем и разъясняем некоторые свойства, отличающие научно обоснованные дисциплины от тех, которые не связаны ограничениями этого рода. Многие формы человеческой деятельности, не связанные такими ограничениями, имели важное значение в истории нашего вида, например, религия. Приведем следующее мнение:

Из электронного письма, полученного от Американской Ассоциации Развития Науки, я узнал, что целью этой конференции должен быть конструктивный диалог между наукой и религией. Я всячески приветствую диалог между наукой и религией, но не конструктивный диалог. Одно из великих достижений науки состоит в том, что хотя она и не сделала невозможным для умных людей быть верующими, она по крайней мере сделала для них возможным не быть верующими. От этого достижения мы не должны отказываться .

Стивен Вайнберг A Designer Universe

Нью-Йоркское книжное обозрение,

том XLVI, №16, стр. 46.

Некоторые релятивисты или конструктивисты могут ухватиться за те или иные части нашего изложения эпистемологии. Поскольку любое знание, по определению, может достигнуть статуса знания лишь пройдя через два больших множества преобразований, определяющих существование человека – неврологических (до ПД) и лингвистических (после этого), то они могут утверждать, что нет существенной разницы между научным знанием и религиозным «знанием». Здесь приходят на ум раздающиеся теперь параллельные монологи креационистов и биологов-эволюционистов по поводу принятых в Соединенных Штатах школьных программ.

Такие заключения мы отбрасываем. Мы не имеем намерения смазывать это важное различие. Мы попросту указываем, что в этих решительно высказываемых, но фундаментально различных мнениях, заслуживают они имени теории или нет, имеются некоторые существенные различия, связанные с их образом действий. Точка зрения, которую мы развиваем здесь, подчеркивает важность сохранения и укрепления этих различий.

По определению любой научной деятельности, ее участники считают необходимой и естественной частью своей принадлежности к научному сообществу определенную дисциплину публичного изложения. Они обязаны не только сообщать свои заключения, но, что крайне важно, также свои процедуры. Это позволяет другим исследователям проверить и подтвердить (или нет) эти заключения способом, более или менее повторяющим первоначальные наблюдения или эксперименты. В таком случае расхождения разрешаются не обращением к авторитету, письменному или устному, живому или мертвому, и не аргументами, ссылающимися на личную интуицию, но обращенными к внешнему миру систематическими наблюдениями, экспериментами и отчетами о такой работе в стандартных, доступных публике формах.

Трудно указать, где расхождения во мнениях в области религии (часто называемые верованиями) подвергаются обсуждению с публичным изложением результатов и процедур – если это вообще когда-нибудь случается. Точно так же никто не считает себя обязанным разрешать такие расхождения систематическими наблюдениями и экспериментами. Трудно даже представить себе, какие данные – если они вообще существуют – могли бы изменить мнение так называемого сторонника жизни, то есть противника аборта или, если уж на то пошло, так называемого сторонника выбора, то есть сторонника аборта. Расхождения во мнениях, заслуживающие внимания всех разумных и благонамеренных участников этих споров, должны были бы разрешаться с соблюдением процедурных требований любой научно обоснованной деятельности – с публичным изложением результатов, процедур исследования и оснований для формулировки и проверки гипотез.