Стив Андреас - Шесть слепых слонов

Уверенность о переживании находится на более высоком логическом уровне, чем само переживание. Многие люди страдают от чрезмерной уверенности, доставляя себе и окружающим немало проблем, поэтому очень полезным будет снижение уверенности. Простой вызов — «вы действительно в это верите?» — может иногда это сделать. Также полезными будут и подтексты применительно к «модели мира», о чем говорилось в первой главе.

Еще более полезным будет терапевтический парадокс. Это происходит, когда уверенность применяется к отрицанию самой себя — «вы достаточно уверенны, чтобы быть неуверенным?» Это создает парадокс, единственным выходом из которого будет снижение уверенности и создание некоторой открытости для расе- мотрения альтернативных точек зрения.

Этот же процесс может быть приложен к любому набору противоположностей, когда кто-то идентифицирует себя с одной из них и отрицает другую — «вы достаточно сильны, чтобы показать свою слабость?».

Невозможность абсолютной уверенности — это не только результат некорректного мышлении в повседневной жизни. Математики доказали, что это неотъемлемая часть нашего мышления и нашего знания об окружающем мире.

Теперь мы применим все, что мы узнали о диапазонах и категориях, для исследования «двойной связки», концепции, которая использует разные способы для описания различных коммуникационных паттернов.

Поскольку законы математики связаны с реальностью в них нельзя быть уверенным.

А поскольку в них нельзя быть уверенным, они не относятся к реальности.

Альберт Эйнштейн

9

Двойная связка

Сужение выбора

Зрелость — это когда вы делаете то, что хотите, даже если ваша мама считает это хорошей идеей.

Пол Вацлавик

Проблемные двойные связки

Термин «двойная связка» был представлен вниманию полвека назад в статье «В направлении к теории шизофрении», написанной Бэйтсоном и его коллегами (20). Однако этот термин точно был уже не раз использован Милтоном Эриксоном (32). С тех пор, похоже, ни один аспект в психологии или в психотерапии не был описан таким количеством способов с использованием такого количества примеров и с таким количеством выводов. Это вызвало существенные замешательства о том, что же все таки это такое и как это работает.

Эта ситуация дает уникальную возможность использовать различия между диапазоном и категорией, чтобы описать много разнообразных паттернов коммуникации, которые были описаны с помощью термина «двойная связка».

Я начну с краткого обзора и затем продолжу рассмотрением оригинальной статьи о двойной связке, которую некоторые читатели могут найти излишне академичной. Если вам в этом месте станет скучно, вы можете перейти к части «Более простое опре

деление» и к категоризации широкого множества коммуникаций, которые называли двойной связкой.

Для более четкого представления обзора литературы посмотрите (41). Общим заключением этого обзора будет то, что первоначальная категоризация «двойной связки» была скорее предположительной, а не конкретной гипотезой или теорией, поэтому ее было так сложно включить в конкретные исследования. Протоколы исследований сильно отличались и могли оценивать ограниченные аспекты идеи «двойной связки», а не весь «пакет». Несмотря на то, что некоторые исследования подтвердили некоторые аспекты «двойной связки», некоторые не смогли этого сделать или вообще ничего не говорили по этому поводу. Ни одно исследование не смогло подтвердить связь между «двойной связкой» и шизофренией, как предполагалось в первоначальной статье.

Термин «двойная связка» применялся к очень широкому разнообразию ситуаций, в которых кто-то испытывал замешательство или беспомощность, потому что их наказывали, чтобы они не делали. Эриксон использовал это термин для некоторых паттернов коммуникации, задолго до статьи Бэйтсона, как упоминалось у Эриксона и Росси (28, стр. 225 — 250,29,30, 31, 32).

В 1975 году Бэйтсон сказал:

«Я думаю, что первое упоминание о «двойной связке» было напечатано на 2 или 3 года раньше, чем нужно. Слишком много людей потратило уйму времени на подсчет «двойных связок»» (17).

Пол Вацлавик, который славился четкостью своего изложения, сравнил «двойную связку» с логическим парадоксом:

«Что общего у «двойной связки» и ранних примеров? Они все структурированы как парадоксы или противоречия в формальной логике» (55, стр. 18).

Однако лишь два из пяти «ранних примеров» Вацлавика имеют структуру парадокса в формальной логике. Два остальных являются логическими противоречиями, а один ссылкой на себя.

Вацлавик продолжил описание четырех разных «основных вариаций темы парадокса» (55, стр. 18 — 20). Однако все эти четыре вариации имеют структуру логического противоречия, а не логического парадокса, что является доказательством того, насколько плохо было определено значение термина «двойная связка».

Некоторые другие паттерны коммуникации, которые были описаны как «двойная связка» были простыми примерами конфликта «избегание-избегание», ограничивающими пресуппозициями, подтекстами, паттернами прерывания, иерархией критериев, негативными командами и другими типами коммуникации, которые разрешали только один вариант реагирования.

В статье «Разнообразия двойной связки» Эриксона и Росси (32) включены пять этих паттернов — пресуппозиция, выбор неприятного и его утилизация, категоризация на более мелком уровне, иерархия критериев и негативные команды, причем описание Бэйтсона упоминалось вскользь.

Ниже приведен классический пример «двойной связки» из первоначальной статьи на эту тему.

Анализ происшедшего между пациентом шизофреником и его матерью иллюстрирует ситуацию «двойной связки». Молодого человека, который уверенно шел на поправку после острого приступа шизофрении, навестила в больнице его мать.-Он был очень рад ее видеть и импульсивно обнял ее. Она сжалась, и когда молодой человек убрал руки, спросила: «Ты меня больше не любишь?». Он смутился, а она сказала: «Дорогой, ты не должен так легко смущаться и бояться своих чувств». Пациент смог пробыть с ней лишь несколько минут и после ее ухода набросился на врача, и на него пришлось надеть смирительную рубашку (18, стр. 217).

Когда сын предложил матери невербальный жест любви, мать напряглась невербально и, как реакция на ее поведение, сын убрал руки. До этого момента невербальная коммуникация была понятна. Сын предложил проявление близости и затем почувствовал дискомфорт матери и ее отстранение и соответственно отреагировал. Мы все переживали подобное в своей жизни — или

мы предлагали жест привязанности и его не принимал собеседник или мы сами отстранялись от подобного проявления при общении с кем-то другим.