Стив Андреас - Шесть слепых слонов

«Я понимаю, что тебе нравится нюхать бензин. Ты что думаешь, что ты автомобиль?» Вся семья немного расслабилась после этого шутливого изменения категоризации мальчика на машину, и серьезная проблемы стала немного менее серьезной, и более легко разрешимой.

Менее очевидно то, что Минучин изменил категорию поведения мальчика как результат того, что мальчик любит делать («ты любишь»), а не загадочное принуждение или другой ненормальный мотив. Затем Минучин продолжает: «Какой ты любишь — неэтилированный или обычный?», развивая категоризацию его поведения как происходящего из его предпочтений. Затем Минучин нюхает и делает глоток травяного чая, который он держал в руке, и говорит: «Интересно, какой это чай?» Затем он поворачивается к мальчику, протягивает ему свою чашку и говорит: «Поскольку у тебя хороший нюх, скажи, что это за чай?»

Минучин ставит мальчика в позицию человека с хорошим обонянием, способным определить вид чая лучше, чем . это может сделать Минучин. Это изменило категоризацию его поведения с «аномальности» на «компетентность», и в то же время это перевернуло обычные предполагаемые роли категории верховного терапевта и низшего клиента (11, стр. 142-143).

В другой раз Минучин переопределил ненормальность как некомпетентность. Другого мальчика периодически ловили за продажей и употреблением наркотиков. Составив длинный список всех тех случаев, когда мальчика ловили, Минучин сказал: «Я очень беспокоюсь за тебя, потому что, кажется ты не очень хорошо умеешь это делать. Кажется, ты попадешь в тюрьму надолго, а там жестокие законы; я не думаю, что ты это вынесешь».

Реакция мальчика показала, что он очень напуган; очевидно, он не думал об этом аспекте своего поведения. Он, возможно, ожидал лекцию по поводу того, что такое наркотики, но Минучин сфокусировался на некомпетентности мальчика и вероятных результатах этого в будущем, как повод для рассмотрения другого рода деятельности. Длинный список случаев, когда мальчика ловили, создал совокупный диапазон, который поддержал измене

ние категоризации, которое сопровождалось рассмотрением последствий, изменение диапазона.

Карл Уайтекер, один из создателей семейной терапии, однажды продемонстрировал сессию терапии с разведенной парой, у которой был сын-подросток, живший с матерью. Мать выглядела очень живой и сексуальной, когда говорила о том, какой замечательный у нее сын, как она полагается на него и говорит с ним о ее проблемах, и о том, какие у них хорошие отношения. Сразу после того, как она назвала очередной пример их прекрасных отношений с сыном, Уайтекер сказал матери, указывая жестом сначала на мать и потом на сына: «Итак, ваш второй брак получился гораздо лучше, чем первый», указывая на отца.

Мать выглядела так, словно ее мозг совершенно перестал работать на несколько секунд. Совершенно ясно, что она никогда не думала о своих отношениях с сыном как о «браке», и, начиная с этого момента, она не сможет об этом не думать. Когда мать выразила бурное несогласие по поводу мысли о том, что ее отношения с сыном — это «брак», Уайтекер ответил: «Да, ну я тоже не свободен». Очень интересное общение, которое на первый взгляд кажется неуместным и совершенно «несуразным». Прежде чем читать дальше, вы можете подумать и самостоятельно найти очень важные смыслы в ответе Уайтекера. ...

Говоря «да», он очевидно согласился с ней, что ее отношения с сыном действительно не являются браком. «Я не свободен» — в данном контексте подразумевает «не свободен для брака», т.е. он не собирается спорить с ней так, как мог бы спорить муж. «Тоже» указывает на то, что кто-то еще также несвободен, и в данном контексте это может быть только сын. Резюмируя, Уайтекер соглашается с матерью, что ее отношения с сыном не являются браком, но только потому, что сын не «свободен» (11, стр. 140).

В обычной беседе, скорее всего, мало какие из этих значений станут явно сознательными, хотя они здесь присутствуют и обрабатываются бессознательно.

Такое изменение категоризации заставит мать пересмотреть все аспекты ее «хороших» отношений с сыном и рассмотреть, уместны они или нет. Это изменение категоризации было особенно эффективно, поскольку в основном было подразумеваемым, а не утверждаемым. Любопытно, что пресуппозиции Уайтекера

были всегда направлены на прошлые события, а не на будущие — возможно как результат его традиционного психодинамического обучения. В противоположность этому, пресуппозиции Милтона Эриксона были преимущественно направлены на будущее, открывая новые возможности.

Обратные пресуппозиции. Изменение категоризации Уайтекера — это пример более общего паттерна, переворачивающего чьи-то пресуппозиции о событии от хороших до плохих или наоборот. Например, одна из клиенток Конниры Андреас не получала в сексе то, что хотела от своего мужа. Причина, по которой она не говорила ему этого, заключалась в том, что она думала, что это будет «ограничивать» его и отнимать у него возможность выбора. Коннира сказала: «Испытывали ли вы когда-нибудь удовольствие от того, что дарили человеку подарок, и вы точно знали, что он хотел его получить? Вы поняли, что забирали эту возможность выбора у мужа? Вы не сказали ему ясно, что вы хотите, так что вы ограничиваете его в том, что он не может вам этого дать, даже если хочет. Если вы скажете ему, чего хотите, то, как минимум, у него будет возможность дать вам это, если он хочет». Это переворачивает эквивалентность «сказать мужу = заставлять или ограничивать» на «не говорить - заставлять или ограничивать».

Питер Фрэнкель описал случай со своим молодым клиентом Ричи, который часто попадал в драки в школе:

«Другие дети цепляются ко мне — я занимаюсь своими делами, а они говорят что-то типа «твоя мать...», а я не могу позволить им оскорблять свою мать, — сказал Ричи — Так что, я начинаю бить их, приходят надсмотрщики, и у меня возникают проблемы, просто потому что я всегда на вершине, всегда побеждаю! Это не честно! Но я должен показать, кто здесь главный!» Я сказал Ричи, что могу понять его желание защитить честь его матери, и что я мог бы заставить детей оставить его в покое. Затем я попробовал первый рефрейминг за свою карьеру.

«Есть только одна проблема: когда они заставляют тебя драться, тем, что дразнят тебя и оскорбляют твою семью, мне кажется, что главные именно они, а не ты, — сказал я ему. — Это похоже на то, как если бы ты носил на себе большую ми-

тень для игры в дартс, а дети могли легко попадать в яблочко, заставить тебя драться и попадать в неприятности, говоря что?»

Ричи тут же продолжил: «Твоя мать». Он тихо смотрел в сторону, как будто представляя себе сцену на детской площадке, а затем посмотрел на меня более мягко и просто сказал: «Черт, я никогда так об этом не думал».