Александр Силаев - Философия без дураков [Как логические ошибки становятся мировоззрением и как с этим бороться?] [litres]

Что значит – опровергнуть некую теорию? Для начала нужно включить регистр, в котором речевое поведение поднялось бы до обсуждения моделей. В модели вычленяются ключевые тезисы или даже главный Тезис, если это позвоночник в вашем скелете. Переломить хребет – обычно этого достаточно для зачета победы.

Повторимся.

Тезис – это то, что делит мир на две неравные части, оставляя за собой большую.

Большую по вероятности, разумеется. «Завтра днем будет отрицательная температура», – тривиальный и поэтому бесполезный, но рабочий тезис, если это сказано в моем родном городе Красноярске в феврале. Бывают и положительные температуры, но крайне редко. Более 90 % территории вероятности остается за тезисом. «Завтра будет плюсовая температура», – правильный тезис, если сказано в том же месте, но в мае. Снова занято более 90 % территории. Хотя иногда бывает и снегопад.

А сейчас мы перейдем к Большим Мировоззрениям. Структура разная, но обычно везде можно нащупать нечто вроде позвоночника. Если базовый тезис вычленяет мир, вероятность которого более 50 %, это рабочее знание. Лучше ставить на него, чем против. Но если мир, соответствующий тезису, вероятен менее, мы имеем подделку под рабочее знание. Идея может радовать, вызывая какие-то переживания в мозге, но это уже не к нам, а к другим специалистам. Нам важно, насколько мировоззрение про реальность, а не только про чью-то психику.

Дальше ограничимся наметками. Работы, если ее проделывать до конца, видится слишком много. Заявка на то, что многое, полагаемое тем или иным мировоззрением, основано на логической ошибочности. Можно назвать это по аналогии «когнитивными искажениями второго порядка». Обычно основано на тех или иных искажениях первого порядка, базовых и понятных. Принимаясь в качестве оснований, они вызывают дальнейшую ошибочность.

Схема работы с подопытным воззрением проста. Вначале означить, что имеем в виду, чтобы не зацепить соседние построения. Далее вытащить из кучи эмоций, аргументов, наглядных примеров и дальнейших следствий собственно тезисы (можно лишь один позвоночный). Они ставят, что мир с вероятностью более 50 % этому соответствует. Мы ставим, что нет.

Если наше нет обосновано как полагается, дело сделано. А как полагается?

В некоем смысле правильные размышления (как бы они ни протекали внутренне) оформляют себя как вычисления.

Наука как поппер, доведенный до состояния байеса, примерно это и делает. Есть правила того, какие операции над информацией допустимы, массивы того, что мы полагаем текущим знанием, и массивы входящих данных. Новая информация, попадая в систему, изменяет значение предыдущей, а из предыдущей следует то, где и как мы будем получать новую. Получается своего рода открытая формально-логическая система, где мир выступает нашим партнером, вводя в систему новые данные и делая процесс вычислений принципиально незавершимым, ибо новые данные всегда будут. И пока они есть, мы не можем сказать, что знаем что-то наверняка и полностью, знание относительно и вероятностно.

По сути это логический механизм в широком смысле, с участием мира. Но часть ошибок для своего выявления даже не требует новых порций экспериментов. Если они основаны на нарушениях логических и семантических правил, они уже представлены как ошибки. Выйти на балкон и посмотреть, какая сейчас погода, – это эксперимент, проверяющий гипотезу «на улице пасмурно и плюс двадцать». Но если кто-то говорит, что сегодня погода красная, на балкон можно не выходить. Собеседник очевидно оперирует знаками таким образом, что почти не является собеседником.

Но это крайний пример разрушения языковых норм. Наш гипотетический собеседник может сказать, например: «Сейчас на улице метель, потому что я вижу метель по телевизору, а что внизу – то и вверху, как учил великий эзотерик Гермес Трисмегист». Или представьте, что окна закрыты и шторы задернуты. Вам говорят: «На улице совершенно точно идет дождь». – «Почему?» – «Потому что у меня на душе дождь, и это же не само по себе».

Мы не будем всерьез рассматривать гипотезы о метели и дожде – мы будем рассматривать гипотезу, что с говорящим. Шутит? Болен? Имеет корыстный интерес в данном типе речевого поведения? В любом случае можно обойтись без балкона. Содержание высказывания уже зачеркнуто по его форме, надо лишь показать, где нарушены процедуры познания.

Сейчас мы тоже утрируем, но немного. С эзотерическим прогнозом погоды понятно сразу, а в рассмотрении более абстрактных вопросов ссылки на ящик, Трисмегиста и дождь в душе вполне в порядке вещей. Замените в нашем примере слово дождь на слово Бог , и получите фрагмент обычного разговора с верующим человеком: «Я чувствую в своей душе нечто, и это не может быть просто так. А если вы не имеете мой опыт – мне вас жаль, но передать его невозможно». Его манера аргументации будет считаться не коррелятом состояния психики, а манерой аргументации о мире. Ее вполне можно встретить в теологической литературе, в дискуссии на ТВ, в кухонном разговоре.

И Бог здесь не одинок. Подчас в такой же манере обосновывают некую мораль или национальные интересы. Мы же полагаем, что разговор здесь можно сворачивать – ошибка доказана, как только загорается красная лампочка, например «нарушен пункт 2.2. правил вывода суждения». Или пункт 1.3, неважно, как вы назовете пункты, важно, что нет такой работающей логики, где данная ошибка так или иначе не попала бы в общий реестр.

Могут ли оппоненты, говоря детским и старым языком, схлюздить ? Сейчас мы по секрету наябедничаем (еще одно старое детское слово) – зачастую они только этим и занимаются. Например, начав с кивка: «Логически ваша позиция, наверное, сильнее моей». Но дальше финт: «Но мне вас жаль. В мире есть много такого, что не описывается логикой. Поверьте, я много пожил, и моя жизнь тому пример» и т. д. Он может великодушно предложить ничью: «Будем считать, что каждый остался при своем мнении». А может проигранную партию объявить и выигранной, почему нет, это лишь вопрос личной наглости: «Вы мыслите только логикой, а мне повезло – я вижу мир шире».

Что не так? Ваш собеседник только что на ходу изобрел свой вариант русского языка (если вы говорите на русском) и выдал свою личную семантику за общую норму, потому что на слух сойдет . Нет, не сойдет. Дискуссия, если она правильная, это всегда по правилам, простите за тавтологию. Но здесь все сводится к тавтологиям. Нет смысла садиться играть в шахматы, если любой игрок в любой момент может аннулировать правила. «Поставили мат моему королю? Но это лишь по узким правилам шахмат. Настоящие шахматы – они шире. Сейчас я отменю королей, вся власть – пешкам, и посмотрим. Что вы говорите? А если доской по голове? Шахматы – они шире». Нет, шахматы по определению это не «доской по голове». В шахбоксе, например, немного другие правила, но о чем бы ни шла речь, все задается определением.