Рольф Добелли - Искусство ясно мыслить [litres]

Игнорирование этого феномена может иметь разрушительные последствия. Так, иногда учителя (или менеджеры) приходят к выводу, что наказание эффективнее похвалы. Допустим, учеников с лучшими оценками похвалили, а неуспевающих поругали. И на следующем экзамене – пусть случайным образом, стохастически – отстающими оказались другие, но и в отличники выбились тоже другие. Учитель на этом основании заключает: порицание помогает, а похвала вредит. Ошибочное заключение, заблуждение.

Вывод: когда звучат фразы типа «Я заболел, обратился к врачу, и теперь я здоров – значит, врач мне помог» или «У компании был плохой год, мы наняли хорошего консультанта, и теперь результаты снова нормальные», это может означать, что в дело вмешалась регрессия к средним показателям.

Представьте себе участок земли, заросший сочной травой, большой луг, который принадлежит всем крестьянам поселка. Можно ожидать, что каждый член общины отправит на это пастбище столько коров, сколько сможет. Такой порядок будет работать, пока на лугу хватает травы или среди коров не начнут свирепствовать болезни – иначе говоря, пока общее количество коров не превысит определенную норму и возможности пастбища не исчерпаются. Как только такое случается, прекрасная идея общины оборачивается трагедией. Каждый крестьянин, будучи разумным человеком, хочет максимально увеличить свою прибыль. Он спрашивает себя: «Какую пользу я получу, отправив на пастбище еще одну корову?» Для отдельного крестьянина прибыль от дополнительной коровы (которую он может продать) составляет +1. Но ущерб от перегрузки пастбища при добавлении всего одной коровы распределится на всех членов общины. Для одного крестьянина убыток будет исчисляться дробью: «минус одна доля от общего убытка». А значит, с точки зрения отдельного крестьянина вполне разумно увеличить стадо на одну корову. Потом еще на одну. И еще на одну. Пока с общим пастбищем не случится коллапс.

Трагедия общины – в прямом смысле слова – общее место. Было бы глупо надеяться, что эту проблему удастся решить просветительством, воспитанием, информационными кампаниями, призывами к «общему благу» и «уважению к ближнему», папскими буллами или выступлениями популярных звезд в защиту природы. Это не поможет. Тот, кто действительно хочет взяться за решение этой проблемы, должен использовать одну из двух возможностей: приватизацию или менеджмент. А именно: пастбище на лугу надо передать в частные руки – или регулировать доступ на него. Согласно выводам американского биолога Гаррета Хардина [24], все остальное ведет к истощению ресурса. Менеджмент может, например, означать, что государство вводит свои правила: возможно, это будет квотирование, или ограничения по времени использования, или решение будет приниматься в зависимости от цвета глаз (крестьянина или его коровы) и кто-то получит преимущество.

Приватизация – самое простое решение, но можно найти аргументы и в пользу менеджмента. Почему нам так трудно решиться на то или другое? Почему мы опять и опять возвращаемся к идее общинной собственности? Потому что за все время эволюции мы не были подготовлены к этой социальной дилемме. Тому есть две причины. Во-первых, на протяжении почти всей истории человечества в нашем распоряжении были неограниченные природные ресурсы. Во-вторых, огромный период времени, до 10 тысяч лет, мы жили небольшими сообществами – примерно по 50 человек. И там все друг друга знали. Если кто-то, желая получить выгоду, покушался на общее имущество, это сразу становилось замечено, отомщено и обложено самым тяжким штрафом – пятном на репутации. По мелочи наказание стыдом и сейчас эффективно – скажем, на вечеринке я опасаюсь опустошить холодильник друзей, хотя рядом с ним на страже и не стоит полицейский. Но в большом анонимном сообществе это уже не играет особой роли.

Повсюду, где отдельный человек может извлечь свою выгоду, а расплачиваться приходится общине, отмечается явление под названием трагедия общины. Выбросы углекислого газа, вырубка лесов, загрязнение вод, обводнения и наводнения, общественные туалеты, расширение в свою пользу радиочастот, замусоривание космоса, банковские учреждения, которые «слишком велики, чтобы лопнуть» [25]. Но это не значит, что люди в погоне за личной выгодой абсолютно аморальны. Крестьянин, посылающий еще одну корову на общее пастбище, не теряет свой человеческий облик. Трагичность ситуации – всего лишь эффект, наступающий, если величина группы превышает некий порог (скажем, 100 человек) и мы сталкиваемся с тем, что возможности данной системы к воспроизводству исчерпаны. Не нужно обладать могучим интеллектом, чтобы понять: эта тема будет снова и снова возникать перед нами во все большем масштабе.

Трагедия общины – противовес «невидимой руки рынка», описанной еще Адамом Смитом. В определенных ситуациях «невидимая рука рынка» ведет нас не к сбалансированности, не к оптимуму, а наоборот.

Конечно, есть люди, искренне стремящиеся учитывать и ослаблять негативное воздействие на экосистему. Но все же любая политика, нацеленная на повышение личной ответственности, слишком наивна. Нельзя рассчитывать на морально-нравственные качества людей, на их совесть и дальновидность. Как тут не вспомнить прекрасные слова Эптона Синклера [26]: «Трудно заставить кого-то что-то понять, если его доход зависит от того, чтобы это не понимать».

В общем, как сказано выше, есть только два пути решения этой проблемы – приватизация или менеджмент. То, что невозможно приватизировать – озоновый слой, моря и океаны, орбиты спутников, – должно быть управляемо.

Предлагаю небольшой мысленный эксперимент. Предположим: в обезьяньем сообществе миллион обезьян спекулирует на бирже. Они как бешеные покупают и продают акции – разумеется, по случайному принципу. Что произойдет? Через год около половины обезьян окажутся в выигрыше, а другая половина – в проигрыше. На следующий год выиграет опять половина этих биржевиков, а вторая будет нести убытки. И так далее. Через десять лет останется всего тысяча обезьян, которые все это время были «в плюсе». А через 20 лет лишь одно из животных окажется самым лучшим инвестором и станет миллиардером. Назовем его «самой успешной обезьяной».

Как отреагируют масс-медиа? Все хвостатые «журналисты» набросятся на это животное, чтобы узнать: в чем его «рецепт успеха». И они непременно найдут этот хитрый рецепт. Возможно, самая успешная обезьяна ест больше бананов, чем остальные. Возможно, сидит в каком-то определенном углу ящика-домика. Или чаще других качается на ветках вниз головой, или, разыскивая в своей шерсти насекомых, делает долгие паузы для размышлений. Ведь должен же быть хоть какой-то рецепт, не так ли? Как же иначе можно получить такое сногсшибательное богатство? Разве кто-нибудь может двадцать лет подряд абсолютно правильно инвестировать и быть при этом обыкновенной, ничего не знающей обезьяной? Это невозможно.