Джед МакКенна - Беседы с Джедом №1

Я не против фальшивых учителей. У меня с ними нет никаких проблем. Они выполняют свою функцию, а я свою, и они на удивление редко пересекаются. Я не удивлён, что их мир духовности представляет собой в основном одну гигантскую машину дезинформации, мне это кажется совершенно закономерным. Вот что меня удивляет, если честно, так это то, что мне приходится делать то, что я делаю. Это мне кажется менее закономерным. Истине нет места в царстве сновидений.

* * *

Значение слова «просветление» со временем деградировало до такой степени, что почти не имеет отношения к пробуждению ото сна, оно теперь как-то связано с довольством и счастьем, заглушёнными мыслями и приятными чувствами, небольшими откровениями и мелкими озарениями и, во многом, с одобрением аудитории. Вот почему вокруг крутится так много духовных наставников — потому что мы дали новое определение просветлению, чтобы оно было намного более открытым и всеобъемлющим. Мы демократизировали путешествие к пробуждению, превратили его в симпатичный и безопасный тематический парк, где все аттракционы высаживают тебя там, откуда ты начал.

Но настоящее просветление ясное и однозначное. Нельзя быть немножко пробуждённым, здесь нет стадий или уровней. Либо пробуждён, либо спишь. Глаза либо открыты, либо закрыты. Либо ты в парадигме сновидения, либо вне её. Сходным же образом не бывает вариантов или типов пробуждения. Нет той разновидности и этой, есть только пробуждение ото сна или непробуждённость. Пробуждённое состояние не принадлежит на исключительных правах ни секте, ни религии, ни культуре, ни даже человеческой расе. Право на него есть у всех самоосознанных существ.

Когда-то я сделал расчёт, что на сотню миллионов людей приходится, возможно, только один пробуждённый. Это значит, что на всей Земле в данный момент времени живёт, скажем, 60–80 просветлённых. Я всё ещё так думаю? Нет, теперь я предполагаю, что их меньше. Я могу назвать дюжину живущих ныне людей, которые пробуждены, и о семи из них никто не знает. Я могу назвать, может, три дюжины вообще. Впрочем, я не коллекционер, и аутентичные случаи могут быть менее очевидными, так что я предполагаю, что, конечно, таких мало. Теперь я предполагаю, что их две дюжины, и даже эта оценка кажется чрезмерно завышенной. Если бы состоялась какая-нибудь убедительная перепись просветлённых, я бы удивился. Если бы их оказалось более пятидесяти, я бы упал со своего кресла.

Так что, кто все эти сотни и тысячи распространителей эрзац-духовности, наставляющие в ашрамах и на сатсангах, публикующие книги, снимающие видео, ведущие блоги, сидящие на вершинах гор и раздающие лекарство от беспокойства?

Они суть Майя. Имя ей легион.

* * *

Нет другого просветления, нежели пробуждение из царства сновидений, и если кто-то говорит, что есть, тот лжец или обманщик. В любом случае, они тебе не друзья. (А может, они и есть твои друзья, а я нет , потому что они пытаются защитить тебя от пламени, в которое я тебя подбадриваю войти). Просветление чёрно-белое и ясное как день. Оно безошибочно, как разница между зрячим и слепым, бодрствующим и спящим. Факты таковы, что сколь бы убедительными, откровенными и почитаемыми ни были наставники просветления, почти все они сами не просветлённые, заблудшие, опутанные сном. Если бы существовал список из пятисот самых выдающихся знатоков в области духовности, начиная с самых боготворимых и чтимых, даже я удивился бы, сколько из них пришлось бы вычеркнуть и как мало их осталось бы там.

Я ни с кем не соревнуюсь. Я говорю это не для того, чтобы умалить других и возвысить себя, я просто указываю, что мешает твоим попыткам прорубиться сквозь бурелом леса заблуждений. Ты сам увидишь то, что я описываю, если посмотришь сам. У тебя нет союзников, кроме тебя самого, и ты сам себе худший враг. И ты спишь. И ты не знаешь этого, потому что ты видишь во сне, что ты пробуждаешься.

Нет плохих или хороших парней, есть только разные функции. Духовные учителя образуют человеческую изгородь для защиты духовных искателей от слишком рискованных путешествий вдали от стада и слишком близко к краю, что является значимой функцией царство сновидения, но вокруг тебя есть ещё и достаточно искренние наставники, которые дадут тебе знать, что если ты хочешь удрать, то ещё можно это сделать.

Я обращаюсь к чьей-то ещё группе, с которой не общался раньше, так что я не знаю их, а они, если не считать книг, не знают меня. Тема собрания — скорее, недвойственность, нежели, скажем, ангельское вознесение или причудливые позы йогов, следовательно, я не чувствую себя не в своей тарелке.

Для меня здесь приготовлено кресло, но мне необязательно сидеть, когда я говорю. Я шагаю туда-сюда перед группой, мимоходом отвечая на вопросы и немного задавая какие-то свои.

Я наслаждаюсь определённой степенью свободы, когда говорю с группами людей, которых раньше не встречал. Можно экспериментировать, рассказывая о чём-то по-другому, с чуть большим нажимом или под необычным углом, просто чтобы посмотреть, как это воспринимается и куда ведёт. Если я захожу слишком далеко и зажигаю группу или лажаюсь, это не имеет значения. Это не мой шанс научить чему-то, это мой шанс научиться чему-то в хитром деле донесения истины.

После полутора часов болтовни встаёт один парень и пускается во все тяжкие насчёт своего сердца, своего чувства открытости, кажется, какой-то песни из его детства, удивления от того, насколько отличается его опыт духовного пробуждения от ожидаемого, своего чувства радости, а может своего понимания, что всё есть радость, как-то так. Исходя из своего опыта, он, кажется, думает, что он теперь пробуждён, что неправда. Он вернулся к теме с песней, мол, некая первичная песня жизни продолжает бить в нём ключом. Я прервал его до того, как он смог запеть.

— Ладно, хорошо, отлично, — говорю я, всё ещё плохо понимая, что он пытался сказать, — но это всё то, что ты переживал, верно? Или ты это переживаешь сейчас?

— Последние несколько недель, — отвечает он.

— Ладно, — говорю я, — но это просто опыт, вот о чём я спрашиваю. Это нормально, давай, садись. Я знавал одного парня, который говорил, что выпил воды из хрустального кубка и стал просветлённым на три месяца. Он хотел, чтобы я вернул его в то состояние, которое он описал как настолько глубокое блаженство, что он не мог позаботиться о себе. Я сказал ему, что ему нужен не я, а тот хрустальный кубок. Я не стал говорить ему, что его просветление было не состоянием сознания, а просто переживанием. Кому есть дело до переживаний? Все переживания происходят в царстве сновидений, так кому до этого есть дело? Пробуждение не имеет отношения к твоим переживаниям, твоему счастью или чему-то вроде этого. Это всё просто макё [8] Макё (яп.) – таинственное видение; глубокий сон, происходящий во время дзадзэн или связанный с ним. , дерьмо, ментально-эмоциональные отходы. Тебе не надо всё это анализировать, лепить пироги из грязи и хвастать этим перед другими, ты смываешь это в унитаз и идёшь дальше. Это для вас всех. Пробуждение из царства сновидений не имеет ничего общего с вашими переживаниями или чувствами, а другого просветления, кроме пробуждения из царства сновидений, не бывает. Вы не в процессе становления чем-то или достижения чего-то. Вы не на пути к сверхблаголепию. Всё, что вам надо сделать, — это избавиться от чепухи, а вы не сделаете этого, заглушая свои мысли, испытывая высокие переживания или отпивая из хрустальных кубков. Если вы хотите быть счастливыми, идите вмажьтесь наркотой, влюбитесь или выиграйте в лотерею. Если хотите проснуться, вы должны перестать быть спящими.