Джед МакКенна - Беседы с Джедом №1

В понятиях царства сновидений дважды два четыре означает Атман, отделённое я. Если дан Атман, то дано и всё остальное.

* * *

— Уинстону и Джулии не просто приходят в голову крамольные мысли, — говорю я Терезе, — они живут крамольными жизнями. И они призывают наставника, даже не зная, что они делают это, без сознательного намерения. Как только они оказываются к этому готовы, появляется наставник. Держась за руки Уинстон и Джулия приближаются к просветлённому мастеру и просят их пробудить.

— О ком вы говорите? Об О’Брайене?

— Да.

— Вы говорите об О’Брайене , человеке, который пытал Уинстона, все речи которого были о власти, сапоге, топчущем человеческое лицо, и о дважды два пять… Вы говорите, О’Брайен был просветлённым духовным мастером?

— Он не из тех, кто пользовался бы популярностью на духовном рынке, но да.

* * *

Я представляю себе О’Брайена Ричарда Бёртона [5] Режиссёр фильма «1984» — Прим. перев. сидящим перед группой на сатсанге и меланхолично глядящим на это сборище, с увядшим цветком в руке и изображением Старшего Брата за спиной.

— Вы верите, что реальность — это что-то объективное, внешнее, существующее само по себе, — произносит он нараспев. — Ещё вы верите, что природа реальности самоочевидна. Когда вы сами себя вводите в заблуждение, думая, что видите что-то, вы предполагаете, что каждый видит то же, что и вы. Но я говорю вам, что реальность не внешняя. Реальность существует в человеческом разуме и больше нигде.

Вот это сатсанг, на который я бы сходил.

* * *

— «1984» — одна из самых пугающих до глубины души книг, которые я когда-либо читала, — говорит Тереза. — Я не вижу в ней ничего духовного.

— Если посмотреть на эту книгу в контексте процесса пробуждения, а не политической аллегории, то О’Брайен — это вооружённый палкой Роси, [6] Наставник в дзэн-буддизме — Прим. перев. который даёт ряд болезненных уроков. Он демон, терзающий плоть Уинстона в бесконечной мучительной агонии. Но когда всё закончено, мы видим, что О’Брайен на самом деле ангел, разорвавший путы Уинстона и выпустивший его на волю. Вот как на самом деле выглядит процесс пробуждения. Вот куда ведёт эта дорога.

Под руководством О’Брайена Уинстон совершает путешествие от я к не-я, которое достигает кульминации в убийстве Будды — его любви к Джулии — в комнате 101. Уинстон и Джулия встречаются в конце, оба теперь свободные от заблуждений самости и любви, совершенно равнодушные друг к другу. Нормальный человек увидел бы пустые оболочки прежних самостей, жуткие жертвы тоталитарного расчеловечивания. Просветлённый увидел бы, что они Готовы.

Мы покойники.

* * *

— Я просто не вижу ничего из этого, — говорит Тереза.

— О’Брайен выглядит для тебя демоном, — отвечаю я, — мучителем, злым человеком, представляющим злую силу. Я бы тоже выглядел как демон, если бы ты видела меня ясно. Разумеется, О’Брайен действует, а я бездействую. Вот что заставляет меня выглядеть лучше, но будь я должен добиться твоего просветления силой, я бы использовал довольно грязные методы.

Она долго смотрит на меня волком.

— Итак, — говорит она, — что касается первой части книги, пока их не схватили?..

— В начале ты видишь, как Уинстон возвращается к себе в квартиру, и что он делает?

— Заводит дневник?

— Да, он начинает процесс духовного самопереваривания. Его реальность — это жизнь в Океании в качестве члена партии ангсоц и работника министерства правды, но теперь он начинает плыть по течению, как должна будешь поступить и ты в какой-то момент. Возможно, он годами уплывал от своей реальности, чувствуя всё возрастающую неудовлетворённость, но теперь это проявляется в его действиях. Теперь неудовлетворённость запускает этот процесс активного исследования своей реальности, что является процессом расставания с ней.

— Верно, — говорит она, — и он начинает что-то делать. Он идёт в район пролов, говорит с м-ром Чаррингтоном, покупает старинную вещицу — стекляшку с куском коралла, верно?

— Да, он в промежутке между мирами, прямо как ты сейчас. Ты оставила нормальную жизнь, какой бы они ни была, и можешь спустя какое-то время уйти отсюда, разочарованная, а можешь выяснить для себя, где прочерчена линия.

— А комната 101?

— Ты мне скажи.

— Думаю, это последняя завеса, то, что мы считаем самым дорогим, дороже всего остального, верно? Именно здесь отбирают это последнее, так? Это как настроить преданного христианина против Бога.

— Не против, — говорю я. — Никого не переманивают на другую сторону. Речь не об отречении от Бога, речь о разрушении Бога, когда Будду не просто убивают, но вырывают с корнем из сердца и ума. Как говорит О’Брайен, здесь нет мучеников. Любовь Уинстона к Джулии — это последний бастион его я. Даже когда они приносят свои клятвы присоединиться к братству, это остаётся единственной вещью, которую они не готовы сделать, верно? Они согласны плеснуть кислотой в лицо ребёнка, распространять венерические болезни, даже совершить самоубийство, но они не согласны расстаться друг с другом, верно?

— Да, — говорит она. — Они чувствовали, что партии не дотянуться до их любви.

— И вот где стирается последний след фальшивого я. Вот что происходит в комнате 101. После долгого процесса умирания мы наконец умираем.

— А после этого?

— Готовы.

— Но ведь в конце книги Уинстон, — говорит она, — какое-то время спустя снова сидит в кафе «Под каштаном», попивая джин «Победа», но теперь он просто пустая оболочка. Он больше даже не человек.

— Духовные искатели говорят о непривязанности, словно это потрясная штука, но как ты думаешь, что это такое на самом деле?

— Не знаю. В миру, но не от мира, что-то вроде этого?

— Это пробуждение в сновидении. Пробуждение из сновидения означает, что ты эмоционально отключена от парадигмы царства сновидений. Это происходит не в результате медитации или озарения, это результат разрыва эмоциональных связей, посредством которых мы делаем реальность реальной. Мы должны оживлять нашу личную реальность, потому что в ней нет собственной жизни. Мы берём плоское, двухмерное сновидение и вдыхаем в него свою эмоциональную энергию. Вот как мы втягиваемся в фальшивую жизнь. Если мы перестаём вдыхать жизнь и краски в царство сновидений, оно сдувается обратно в свою плоскую чёрно-белую ТВ-реальность. Всё, что казалось важным, превращается в простой спектакль. Очевидно, что ничто не важно, ничто не лучше и не хуже, ничто не имеет смысла, и когда мы позволяем себе видеть так, царство сновидений схлопывается. Вот что такое на самом деле непривязанность. Вся жизнь становится чем-то вроде просмотра мыльной оперы, полной персонажей, до которых тебе нет дела, на языке, который ты не понимаешь, но здесь нечем заняться, поэтому ты просто наблюдаешь. Пробуждённый человек пробуждается не к реальности, но от неё. Вот где находится Уинстон в конце книги. И Джулия тоже. Эти двое, чья любовь была основой их бытия, теперь совершенно равнодушны друг к другу. Они предали друг друга, продали друг друга и сделали это как нечто само собой разумеющееся. Под развесистым каштаном продали средь бела дня — я тебя, а ты меня . [7] Строки из песни в «1984» — Прим. перев. Ни одна искорка их любви не выжила. Комната 101 сделала своё дело. О’Брайен сделал своё дело.