Джон Хэнк - Ультрамышление. Психология сверхнагрузок

Но когда мы навещали маму в больнице после трансплантации, она хотела говорить с нами только о наших делах в школе и о том, готовил ли нам дядя Брайан, который жил с нами, пока мама была в больнице, свои знаменитые рыбные палочки и картошку фри (он готовил), понравилось ли нам, как он нас постриг, когда устроил на крыльце «парикмахерский салон» (нам понравилось), и знаем ли мы, как сильно нас любят дядя Брайан, тетя Джен и дядя Эрик – другие ее братья и сестра тоже помогали нам (мы знали). Мы катали ее на коляске вниз и вверх по больничным коридорам, и она, зная, что может уйти и не увидеть, как мы станем подростками, улыбалась и смеялась – успокаивала нас, будто ей и дела до болезни не было, а значит, и нам нечего волноваться.

Десять лет спустя, удочерив еще одного ребенка, мою сестру Дону, и будучи теперь уже приемной матерью для двух детей, мама узнала, что у нее гепатит С, полученный при переливании крови во время трансплантации. С 2000-го по 2002-й (мой выпускной год в школе и первый курс в университете) она боролась с болезнью при помощи своей несгибаемой воли и радикального курса лечения. Лекарствам в конце концов удалось снять обострение, но они, вкупе с самой болезнью и принимаемыми ею иммунодепрессантами, посадили ей почки. В 2002 году маме пересадили почку – донором стал дядя Брайан, повар, парикмахер и, кстати, ультрамарафонец и велосипедист.

Сейчас я знаю то, чего не знал тогда, – как страшно ей было. Но она никогда не вела себя как испуганный человек. Она просыпалась каждое утро и любила свою семью, отвозила нас на футбол, поторапливала, кормила, укладывала спать, – и любила нас, она делала все, что могла (и это было куда больше, чем делает большинство родителей), и любила нас еще больше. И сегодня, хотя ей по-прежнему приходится принимать иммунодепрессанты, что привело к многочисленным хроническим инфекциям и даже к операциям, она самая любящая жена, мама и бабушка из всех, кого я знаю. Она проявила стойкость б о льшую, чем все, которых я когда-либо встречал в пустынях или в горах.

Сидя у вершины горы Эванс, я смотрел на звезды и думал о маме. О ней, о себе и о своих страхах.

Страх – чувство естественное. Страх провала, травмы, болезни или смерти. Но такие люди, как мама, которым приходится каждый день решать вопросы жизни и смерти, и не для того, чтобы испытать себя, а просто потому, что так уж вышло, подают самый мощный пример того, как нужно бороться с любыми страхами.

Пока папа, я и большинство других сверхмарафонцев и участников приключенческих гонок выбирают преодоление мучительных испытаний по доброй воле, очень многим людям приходится просто страдать, не по собственному выбору, без вариантов. Может быть, и вы один из таких людей, и в вашем окружении наверняка есть такие люди. Одна из них – моя мама, и ее оптимизм, непоколебимая убежденность, невероятное умение никогда не жаловаться и, что самое важное, не позволять страху управлять своей жизнью, бесспорно, делают маму истинным мастером ультрамышления в нашей семье.

Вдохновленный маминым примером, в задумчивом настроении, той ночью в горах я начал писать:

Сейчас 22:10, я сижу в пикапе на высоте 3891 метр рядом с озером Саммит на горе Эванс в Скалистых горах Колорадо. Да, звезды здесь просто невероятные .

После двух пройденных гонок и в преддверии еще трех я первый в серии Leadman. Вся моя прошлая жизнь готовила меня к этим состязаниям, решение участвовать и все необходимые тренировки дались мне довольно легко. Но не все вещи в жизни проходят так просто, и я здесь прежде всего для того, чтобы принять твердое решение. Я никогда не бегал 100 миль, но мне нужно будет это сделать 17 августа, и я знаю, что пробегу их, потому что я полон внутренней решимости. Мне легко говорить об этом, и сделать это будет тоже довольно просто, хоть и придется помучиться. Иначе говоря, вариант отказаться или сдаться просто вычеркнут, и мне остается только держаться до самого финиша .

Сегодня я сделал еще один выбор: я решил отказаться от программы получения лицензии директора. Я теряю потраченные на это время и деньги, но у меня появится возможность двигаться в более важном для меня направлении .

И я даю обещание: я напишу книгу, которая поможет людям достигать своих целей и, может быть, изменит их жизнь к лучшему. Я давно хотел написать такую книгу, но страх не давал мне принять такое решение. Я знаю, что это очень трудная задача, но я рад, что во мне больше нет страха, и рад, что твердое решение не оставляет мне шанса отказаться от этой идеи .

Никаких гарантий, и само это решение ужасно меня пугает. Но оно принято, и варианта не дойти до финиша нет; я знаю, что я дойду, и верю, что так бывает с любыми от всего сердца принятыми решениями и искренними убеждениями .

Я отлично спал той ночью и все следующие десять ночей до очередной гонки Leadman.

Как и большинство соревнований на длинные дистанции, велогонка Leadville 100 стартует рано утром, в 6:00. Это хорошо, потому что меньше времени гонки приходится на вечер. Но на высоте больше 3000 метров это значит еще, что на старте все участники обязательно дрожат от холода – и согреться получается нескоро, потому что первые несколько миль трассы – спуск по шоссе. При 2000 участников понятно, что эти мили ты едешь в огромной, быстрой и опасной толпе, впереди которой движется машина безопасности, не дающая никому вырваться вперед и удерживающая всех в одной куче. Когда смотришь на гонщиков «Тур де Франс», кажется, что ехать в пелотоне легко, но на самом деле быстрая езда в пелотоне по извилистой горной дороге требует немалой практики. И если ты не занимаешься этим регулярно, как профессиональные шоссейные велогонщики, она становится ужасно нервным занятием. В Ледвилле каждый год в первые несколько минут гонки происходит как минимум одна серьезная авария, и я каждый раз ставлю себе целью ехать по внешнему краю этого моря тел, велосипедов и бушующих гормонов, чтобы не попасть в беду. Дайте мне каменистую сложную трассу, и я помчусь вниз на всех парах, полагаясь на опыт, гравитацию и подвеску. Но поставьте меня в пелотон, и я буду притворяться хорошим мальчиком – чтобы скрыть страх.

Я счастливо избежал аварий на первом отрезке, но оказался позади пары сотен других спортсменов к началу первого подъема трассы. Гонщики называют его «Сент-Кевин», это очень крутой отрезок с подъемом примерно на 578 метров за четыре мили, и он мгновенно проверяет вашу высотную акклиматизацию и общий уровень готовности. Лидеры обычно бросают на него все силы и отрываются от основной массы, образуя группу из десятка спортсменов, которые в дальнейшем и борются за победу. Гонка в Ледвилле, конечно, длинная, но, чтобы выиграть ее, нужно держать невероятно высокий темп.