Альберт Сафин - Взрослые истории. Перестать страдать и начать жить

Антон нашёл в себе силы признать правоту отца и свою вину, нашёл в себе силы изменить свою обычную стратегию. Отец видит это, и он доволен.

Но тут включается Миша и начинает свою партию.

– Пойдём, Миша, – говорит ему отец.

– Я не пойду, – мрачно заявляет сынок.

Мы помним, что ещё три часа назад он жаловался, что хочет есть. Но сейчас для него важнее притянуть к себе внимание и продемонстрировать своё неподчинение. Видя, как старший брат понемногу поддаётся влиянию отца, младший решает вступить с батей в конфронтацию. Он же всегда чувствовал себя главным и не собирается сдавать позиции.

– Почему? – интересуется отец.

– Я не хочу есть.

– Ты же только что хотел.

– Перехотел, – хамит Миша, исподлобья глядя на отца.

Он рассчитывает, что папа с братом хором станут его уговаривать, как это было раньше с мамой.

– Да оставь его, папа, он упрямый как осёл! – вмешивается Антон.

– Ешьте сами, я вас здесь подожду, – продолжает Миша.

Младший даёт разрешение отцу и брату пойти поесть! ( «Я здесь главный и я решаю, кто куда идёт, а кто остаётся». ) Нет, эта тактика не срабатывает.

– Пойдёшь вместе со всеми, – подталкивает его отец.

Но потребность Миши капризничать и привлекать к себе внимание сильнее голода. В кафе он сидит с кислой рожей перед тарелкой с супом, отталкивает ложку, чуть не пролив суп. Подсознательно упрямец чувствует, что наевшись, он расслабится и подобреет. А ему нужно поддерживать себя в недовольном, агрессивном состоянии. И ради этого он готов идти на жертвы.

Закончив обед, отец спрашивает:

– Ну что, все сыты и довольны?

– Да, спасибо, папа, – откликается Антон.

– Да, – отвечает Миша, так и не притронувшийся к еде.

Но голод – не тётка, и Миша скоро захочет есть ещё сильнее. Однако в кафе он об этом не думает. На данный момент его задача была – попытаться прогнуть других людей под себя, даже если это вредит ему самому. Способность мыслить долгосрочно у него начисто отсутствует, он не осознаёт, что возможность поесть следующий раз появится через несколько часов в лучшем случае, здесь не дом, где мама всегда была готова удовлетворить его капризы.

– Отлично, – резюмирует отец, достаёт бумажник и кладёт его перед старшим сыном. – Так, Антон, держи, зови официантку и рассчитывайся.

Антон порывается выйти из-за стола, чтобы подойти к официантке. Но отец останавливает его:

– Куда ты, куда? Сядь и позови её.

– А как? – снова растерянно спрашивает Антон.

– Языком, как.

– Девушка! – зовёт Антон. – Тётенька!

Отец подсказывает:

– Можно вас на минуточку?

– Можно вас на минуточку? – повторяет Антон.

Пока Антон расплачивается, отец выходит из кафе, а у сына остаётся его бумажник с деньгами.

Так отец снова даёт ему урок доверия и взрослого поведения. Антону нравится чувствовать себя самостоятельным и облечённым доверием, но он совершает глупость. Выйдя на улицу и дожидаясь отца, он раскрывает бумажник и начинает показывать брату, сколько там денег.

Могло ли это пройти незамеченным?

Конечно, нет!

К ребятам тут же подкатывает местная шпана в лице двух великовозрастных лоботрясов, которые отбирают кошелёк, надавав братьям тумаков. Вот так они сами создали себе проблему.

Отец видит эту сцену из телефонной будки, но когда он выходит, воришки уже скрылись за углом.

– Папа, папа, они кошелёк украли, догони их! – кричит Антон.

– А ты сам не можешь этого сделать?

Всё верно – сам создал проблему, сам и реши её. А сын по-прежнему пытается спрятаться за пазухой у отца и переложить на него решение.

Отец садится в машину и командует сыновьям:

– Ждите меня здесь.

Через некоторое время он привозит незадачливого воришку. Где и как он его нашёл – мы не знаем, но, вероятно, это было нетрудно. Отец вытаскивает пацана за руку из машины и бросает Антону и Мише:

– Делайте с ним всё, что хотите!

– Пожалуйста, не надо! – канючит парень.

– Закрой рот! – и сыну: – Он же тебя ударил, Антон.

– Не надо, пап, – говорит тот. – Я не хочу.

– Миша, тебе тоже досталось. Ну – ка, давай, сынок.

– Отпусти его…, – тоже просит Миша.

– Зачем тебе деньги? – спрашивает отец у воришки.

– Жрать хотел.

Отец достаёт из кошелька купюру и даёт парню.

– Иди.

Тот срывается с места и убегает, не оглядываясь.

– У вас нет кулаков…, – разочарованно говорит отец.

– Ну папа, я не ожидал! – защищается Антон.

– Ты должен был ожидать. («Если ты считаешь себя взрослым и распоряжаешься деньгами, ты должен быть предусмотрительным. Думаешь, я буду тебя жалеть и сочувствовать тебе? Я тебе доверил деньги, а ты позволил забрать у тебя кошелёк.»)

– Что бы ты делал, если бы я не вернул деньги?

– Не знаю…, – уныло отвечает Антон.

И тут вмешивается Миша, и снова с претензиями:

– Ты же всё видел в окно! Почему ты не вышел? («Это ты, ты виноват, а не мы! Ты должен был нас спасти!»)

Может быть, пора перестать создавать рискованные ситуации и вынуждать других тебя спасать? Ты не младенец в люльке, отвечай за свои поступки.

А тут братьев ждёт следующая неожиданность: отец внезапно меняет планы, объявляет, что у него появились дела, и велит ребятам забрать свои рюкзаки и возвращаться домой на автобусе.

Антон расстроен и растерян, Миша зол и возмущён. Сидя в автобусе, он просвещает брата:

– Это из-за того, что мы ему нафиг не нужны, ни ты, ни я! Только такой придурок, как ты, не может этого понять!

Но автобус не успевает отъехать, отец стучит в стекло и зовёт сыновей обратно.

В машине Миша с издевательской усмешкой спрашивает:

– Что, дела оказались не такими важными, и мы едем на водопады?

Отец спокойно объясняет, что он сначала выполнит своё дело и после этого они едут на водопады.

Приехав на берег моря и оставив ребят в машине, он выходит. Антон берёт фотоаппарат и идёт фотографировать, а Миша вытаскивает бинокль из бардачка и осматривает окрестности; на самом деле больше наблюдает за отцом. Но когда тот приближается к машине, Миша торопливо прячет бинокль обратно и сидит с надутым лицом. Странное поведение. Казалось бы – спроси, можно ли взять бинокль, и смотри в него спокойно. А даже если взял без спроса, ты ничего ужасного не сделал, нечего бояться.

Но Миша начал скрытую войну с отцом и не хочет (да и не умеет!) держаться дружелюбно, открыто и уверенно.

Когда отец садится в машину, Миша заявляет:

– Я хочу есть!

Он попытается использовать свой голод как инструмент давления. Но не тут-то было.