Донна Деномм - 8 ключей к целостности, наполненной надеждой [Инструменты для исцеления от душевных ран]

Между мирами существует мир, такой же реальный, как и внешний мир чувств и разума. Этот мир – не наша фантазия, а «вообразимый», но сущностно не менее реальный, чем физическая реальность, то есть область, просто выходящая в мир образов за пределы нашей физической реальности. Именно информация из этой области может влиять на наши представления о том, что мы называем здравым смыслом, побуждая стремиться за пределы человеческого интеллекта. Анри Корбен называет это mundus imaginalis (мир воображения, имагомир), говоря, что он «контрастирует с порядком реальности», поскольку его сенсорная информация не всегда бывает вразумительной на мирском, телесном плане.

Это та информация, которую мы принимаем Высшим Сердцем; тот случай, когда «чувствуют», что вот это правильно, истинно (или наоборот, неправильно, ложно). Подключившись к mundus imaginalis, мы получаем доступ к информации, которая содержит в себе больше, чем наши интеллектуальные знания, и больше, чем мы узнали на собственном опыте. Это знание приправлено Божественным проблеском вероятностей, которые должны сбыться в нашей физической реальности, – видений того, что еще предстоит.

Встреча с mundus imaginalis – это не «географическое» или физическое перемещение из одного места в другое, а перемещение, происходящее скорее внутри нас. Такой переход развивает наши отношения между внутренним – невидимым и эзотерическим – миром и его двойником – внешним, видимым и экзотерическим [120]. Mundus imaginalis – это также измерение, которое позволяет нам по-настоящему осознать единство с миром, потому что, путешествуя внутри себя, чтобы исследовать эти внутренние реальности, мы, как ни парадоксально, часто оказываемся снаружи, в безбрежности космоса, взаимосвязанные и пребывающие в гармонии со всем. Мы познаём важность отношений между нашей индивидуальной внутренней реальностью и внешним опытом.

Том Читэм описывает этот процесс как «духовное рождение, [которое] позволяет душе не попасть в ловушку и перестать подчиняться внешнему и чуждому миру» [121] Tom Cheetham. The World Turned Inside Out: Henry Corbin and Islamic Mysticism. Spring Journal Books, 2003, p. 57. www.springjournalandbooks.com. . Исторически границы этой территории всегда пересекали именно шаманы, чтобы получить доступ к ее знаниям и принести мудрость назад, к людям. Наш век – это время, когда многие из нас призваны осознать и попытаться преодолеть иллюзорную и неуловимую завесу между мирами. Мы можем изменить обычное восприятие, чтобы охватить гораздо больше, полностью осознав многомерные реальности вокруг. За пределами того, что мы можем «пощупать», есть еще так много истин, ожидающих, когда к ним прикоснутся, их ощутят и объявят. Доступ к этим сокровищам и дает способность Высшего Сердца слушать и видеть.

Когда Иисус «зашел» ко мне в лечебный кабинет во время сеанса с моими учениками, я предположила, что Он пришел туда ради них. В конце концов, у меня-то с Ним близких отношений не было с детства. Хоть я и была очень духовным человеком, учение Церкви, именем которой меня насиловали, в мои личные убеждения не входило. В тот период моей жизни я все еще питала бессознательный гнев и, вероятно, даже обвиняла Его в том, что со мной сделали во имя Его. Но это не все…

Через несколько дней Он приходит опять. Я в кругу еще нескольких специалистов работаю за массажным столом. Мы все, учителя, собираемся для ежемесячного обмена опытом. Он появляется у меня за левым плечом, его поразительно любящие глаза смотрят прямо в меня. Я, как никто другой, чувствую тепло и признательность, в которых хотела бы греться вечно…

Ни слова не говоря, Он целенаправленно делает шаг вперед и входит в мое тело. Я чувствую любящую нежность Его рук, как они проходят сквозь мои, касаются меня изнутри, проникая во все мои уголочки, в самые дальние и затаенные части меня внутри и снаружи.

В ту же секунду, едва коснувшись меня с такой нежностью и целительной силой, Его руки становятся и моими. Его прикосновение проходит сквозь меня, и мы словно растворяемся в едином физическом проявлении.

И в это мгновение я познаю свою несомненную Божественную Целостность.

Его прочувствованное принятие исцелило самую глубокую боль моего разбитого сердца. В эти короткие мгновения стены внутри меня рушились, и предо мною открывались вереницы новых воспоминаний. Я вдруг ощутила себя в полной безопасности и обрела глубокий внутренний покой, поняв, что Он никогда и не покидал меня. Мое сердце, прежде бывшее в плену, вышло на волю, чтобы с величайшей радостью открыть для себя вновь обретенную свободу и пуститься в пляс.

Это послание возвышенной звездной чакры и приземленной земной, пропущенное через глубокую и основополагающую любовь чакры Высшего Сердца в триаде нашего восьмого ключа. Именно из этого возвышенного пространства исходит истинная красота нашей развивающейся сущности. А когда определенными отношениями и жизненными устремлениями мы эту развитую сущность «заземляем», то направляем дальнейшую эволюцию своей сущности на истинное преобразование. Мы шагаем вперед, поддерживаемые Божественной благодатью.

Мы перестаем быть жертвой и встречаем жизнь как целителя.

Восьмой ключ позволяет нам полностью пройти через нашу рану к истинному ее исцелению, чтобы наше личное просветление могло осиять всех к их благу. Мы широко раскидываем руки, чтобы свет нашего Высшего Сердца пошел во всех направлениях, дополненный сияющей энергией Звезды Души и приземленный плотной энергией Звезды Земли. Своим сиянием мы светим миру!

Представьте прекрасное сияние мерцающей радуги,

перекинувшейся через бескрайнее голубое небо…

Мы признали активную энергию десяти наших личных чакр и соединились с нею. Постепенно проникаясь мудростью и силой этого последнего ключа, мы ощущаем взаимосвязь между различными оттенками всех чакр и понимаем, что внутри воплощаем всю полноту радуги и весь ее потенциал для исцеления и трансформации.

В философских традициях многих народов радуга – символ великой надежды, «символ возможного». Джуди Гарленд в роли Дороти в «Волшебнике страны Оз» так прекрасно пела о стране, что находится «где-то над радугой», о которой она слышала в колыбельной.