Райан Холидей - Стоицизм на каждый день. 366 размышлений о мудрости, воле и искусстве жить

Подумайте обо всех заинтересованных – о тех, кто претендует на долю в содержимом вашего кошелька или хотя бы на секунду вашего внимания. Специалисты по еде разрабатывают продукты, которые будут эксплуатировать ваши вкусовые рецепторы. Инженеры Кремниевой долины разрабатывают программы-приложения, которые вызывают такое же привыкание, как и азартные игры. Средства массовой информации фабрикуют истории, чтобы заставить читателей и зрителей почувствовать гнев и ярость.

Это всего лишь небольшая доля искушений и сил, действующих на нас, – отвлекающих, тянущих прочь от действительно важных вещей. К счастью, Марк Аврелий не был подвержен этим крайностям современной культуры. Но и ему были знакомы отвлекающие ловушки: сплетни, бесконечный зов работы, страх, подозрения, вожделение. Эти внутренние и внешние силы действуют на каждого человека, усиливаются, и им становится труднее сопротивляться.

Философия всего лишь просит нас стать внимательнее и стремиться быть больше чем просто пешкой. Виктор Франкл в книге «Воля к смыслу» [30]писал: «Влечения нас толкают, а ценности тянут». Эти ценности и внутреннее осознание мешают нам стать марионетками. Конечно, внимательность требует труда и осмысления, но разве лучше, когда вас дергают за ниточки?!

Спокойствие достанется на долю только тем, кто пришел к незыблемым и твердым сужденьям, а остальные то и дело вновь берутся за прежнее, с чем покончили, и так мечутся между отказом и желанием. А причина метаний – в том, что для руководимых самым ненадежным вожатым, молвою, ничто не ясно [31].

В эссе Сенеки о безмятежности используется греческое слово эвтюмия [32], которое он определил так: «…сохранять уверенность в себе и быть убежденным, что идешь по правильному пути, нисколько не отвлекаясь следами людей, многие из которых, бегающие там и сям в разные стороны, пересекают дорогу, иные же блуждают вблизи самого пути» [33]. Именно это состояние разума, говорит он, и будет безмятежностью.

Ясность в и дения позволяет нам сохранять уверенность. Это не означает, что мы никогда не будем ни в чем сомневаться. Не означает, что мы будем уверены в чем-то на сто процентов. Скорее, мы можем твердо считать, что в целом двигаемся в правильном направлении, что нам не нужно постоянно сравнивать себя с другими людьми или менять свои воззрения каждые три секунды на основании новой информации.

Безмятежность и умиротворенность заключаются в том, чтобы определить свой путь и придерживаться его: сохранять курс – естественно, внося время от времени поправки, – но игнорировать пение сирен, которые манят нас к скалам.

Равным образом, и большинство прочих обстоятельств мы встречаем не в соответствии с правильными представлениями, а следуем недостойным привычкам. А поскольку, повторяю, все это так и есть, человеку упражняющемуся нужно стать таким, чтобы не прельщаться наслаждением, не избегать трудностей, не привязываться сильно к жизни, не бояться смерти и не предпочитать получение денег расставанию с ними [34].

Одного работника спросили: «Почему ты делаешь это так?» Он ответил: «Потому что мы так всегда делали». Такой ответ расстроит любого хорошего руководителя, зато у каждого предпринимателя-конкурента потекут слюнки. Работник перестал размышлять, он бездумно работает по привычке. Бизнес созрел для того, чтобы его уничтожили, а любой думающий босс, вероятно, уволит такого сотрудника.

К нашим привычкам следует применять ту же безжалостность. Фактически мы изучаем философию, чтобы поменять свое обычное поведение. Найдите, что вы делаете по шаблону или механически. Спросите себя: это в самом деле лучший способ? Знайте, почему вы делаете то, что вы делаете, – и делайте это, исходя из правильных соображений.

И вот сейчас я наставник ваш, а вы получаете образование у меня. И у меня такое намерение в завершение сделать вас неподвластными помехам, неподвластными принуждениям, неподвластными препятствиям, свободными, благоденствующими, счастливыми, обращающими взоры к богу во всем – и малом, и великом. А вы здесь для того, чтобы научиться всему этому и приучить себя ко всему этому. Так почему же вы не преуспеваете в этом деле, если и у вас есть должное намерение, и у меня вдобавок к намерению есть и должная подготовленность? Чего недостает? ‹…› Само это дело доступно, и только оно зависит от нас. ‹…› Все, что было до сих пор, оставим. Начнем только, поверьте мне, и вы увидите [35].

Помните, как в молодости, в школе или сразу после, вы боялись что-нибудь попробовать, опасались, что ничего не получится? Большинство подростков предпочтут маяться дурью, а не напрягаться. Ленивые действия вполсилы дают им удобное оправдание: «Да это неважно. Я даже и не пытался».

Когда мы взрослеем, неудача уже не столь малозначима. На карту оказывается поставлена не какая-то оценка или университетский спортивный трофей, а качество жизни и способность иметь дело с окружающим миром. Но пусть это вас не пугает. У вас лучшие учителя в мире – мудрейшие из живших на земле философов. И вы не просто способны на это – профессор тоже просит о весьма несложном: просто начните действовать. Остальное приложится.

Так вот – пройти в согласии с природой эту малость времени и расстаться кротко, как будто бы упала зрелая уже оливка, благословляя выносившую ее ветвь и чувствуя благодарность к породившему ее древу [36].

В «Размышлениях» Марка Аврелия есть несколько оборотов потрясающей красоты, – удивительно, если учесть предполагаемую аудиторию (самого себя) [37]. В одном из пассажей он оценивает «прелесть и привлекательность» происходящего в природе: «…колосья, гнущиеся к земле, сморщенная морда льва, пена из кабаньей пасти» [38]. За образы в этих ярких описаниях мы должны поблагодарить учителя риторики Фронтона, которого многие считали лучшим оратором Рима после Цицерона. Приемный отец будущего императора [39]выбрал Фронтона, чтобы тот учил Марка думать, писать и говорить.

Это больше, чем просто красивые фразы; они дали ему (а теперь и нам) впечатляющий взгляд на обыкновенные или внешне некрасивые события. Нужен взгляд художника, чтобы увидеть, что окончание жизни похоже на созревший плод, падающий с дерева. Нужен поэт, чтобы отметить способ, каким «пекут, скажем, хлеб, и потрескались кое-где края – так ведь эти бугры, хоть несколько и противоречащие искусству пекаря, тем не менее чем-то хороши и особенно возбуждают к еде» [40], и разглядеть в этом метафору.