Йонге Мингьюр - Будда, мозг и нейрофизиология счастья. Как изменить жизнь к лучшему. Практическое руководство.

На уровне обычного человеческого восприятия мир выглядит чётким, ясным и плотным. Крышка, поддерживаемая тремя или четырьмя ножками, на уровне обычного восприятия вполне очевидно выглядит как стол. Цилиндрический объект с плоским дном и открытым верхом вполне очевидно выглядит как стакан. А если бы у него была ручка, то мы, наверное, назвали бы его чашкой.

Теперь представьте себе, что вы смотрите на материальный объект через микроскоп. Вы могли бы резонно ожидать, что, постепенно повышая увеличение микроскопа, вы будете видеть более чёткое и ясное изображение фундаментальной структуры объекта. Однако на самом деле происходит совершенно обратное. Когда мы приближаемся к такой степени увеличения, при которой начинаем видеть отдельные атомы, мир начинает выглядеть всё более и более размытым и нам приходится отказываться от большинства правил классической физики. Это мир квантовой механики, в котором, как было сказано ранее, субатомные частицы колеблются и вибрируют всеми возможными способами, возникая и исчезая с всё возрастающей частотой.

Продолжая повышать увеличение так, чтобы можно было видеть всё меньшие и меньшие расстояния, мы в конце концов обнаруживаем, что сами пространство и время начинают колебаться — пространство создаёт тонкие петли и кривые, которые появляются и исчезают с непостижимой быстротой. Это происходит в чрезвычайно мелких масштабах, которые так же малы по сравнению с атомом, как атом по сравнению с Солнечной системой. Это состояние было названо физиками «пространственно-временной пеной». Представьте себе пену для бритья, которая выглядит гладкой на расстоянии, но состоит из миллионов мелких пузырьков.

Возможно, более подходящей аналогией для этого состояния будет интенсивно кипящая вода. При ещё более коротких пространственных и временных масштабах выкипает сама вода и пространство и время теряют смысл. На этом этапе сама физика начинает колебаться, поскольку изучение материи, энергии, движения и их взаимосвязи друг с другом невозможно формулировать без соотнесения со временем. И здесь физики признают, что не имеют понятия, как описывать то, что осталось. Это состояние буквально включает в себя все возможности за пределами пространства и времени.

С буддийской точки зрения, квантовая механика в своём описании реальности предлагает такую степень свободы, которая непривычна для большинства людей и поначалу может показаться им странной и даже слегка пугающей. Как бы западные люди ни ценили перспективу подобной свободы, идея о том, что акт наблюдения события может случайным и непредсказуемым образом влиять на его исход, похоже, налагает слишком большую ответственность. Гораздо легче занимать позицию жертвы и приписывать ответственность или вину за наш опыт некой личности или силе вне нас самих. Но если мы хотим принимать всерьёз открытия современной науки, то должны брать на себя ответственность за свои текущие переживания.

И хотя это может открыть перед нами такие возможности, которых мы раньше не могли себе даже вообразить, нам всё же трудно отказаться от привычной роли жертвы обстоятельств. С другой стороны, если мы начинаем принимать на себя ответственность за всё, переживаемое нами, наша жизнь становится своего рода полем для игры, предоставляющим бесконечные возможности для обучения и изобретений. Наше чувство личной ограниченности и уязвимости будет постепенно сменяться ощущением открытости и возможности. Мы будем видеть окружающих в новом свете — не как угрозу нашей личной безопасности и счастью, а просто как людей, не осведомлённых о безграничных возможностях их собственной природы. Поскольку наша собственная природа не скована произвольными различиями, делающими её «такой» или «эдакой», или имеющей только определённые способности и лишённой других, мы сможем соответствовать требованиям любой ситуации, в которой окажемся.

Большинство людей приучены обществом, в котором они живут, навешивать концептуальные ярлыки на постоянно меняющийся поток ментальных и материальных явлений. Например, когда мы внимательно смотрели на стол, мы всё равно инстинктивно называли его столом — хотя и видели, что он представляет собой не одну вещь, а состоит из нескольких различных: столешницы, ножек, боковин, передней и задней частей. Ни одну из этих частей нельзя идентифицировать как сам «стол». На самом деле «стол» — это просто название, которое мы дали быстро появляющимся и исчезающим феноменам, просто создававшим иллюзию чего-то определённо или абсолютно реального.

Точно также большинство из нас приучены прикреплять наименование «я» или «моё» к потоку переживаний, подтверждающих наше личное ощущение себя, или того, что принято называть «эго». Мы кажемся себе этой единой сущностью, которая остаётся неизменной с течением времени. Как правило, мы склонны считать себя сегодня тем же самым человеком, которым были вчера. Мы помним, как были подростками и ходили в школу, и чувствуем, что наше нынешнее «я» — то же самое, что ходило в школу, росло, покидало семью, получало работу и так далее.

Но если мы посмотрим на себя в зеркало, то сможем увидеть, что это «я» изменилось со временем. Возможно, мы сейчас видим морщины, которых не было год назад. Быть может, мы уже носим очки. Возможно, у нас другой цвет волос или их вообще нет. На молекулярном уровне клетки нашего тела постоянно меняются, поскольку старые клетки отмирают, а новые рождаются. Кроме того, мы можем исследовать это чувство «я» таким же образом, как мы рассматривали стол, и увидеть, что этот объект, который мы называем «я», в действительности состоит из множества разных частей. У него есть ноги, руки, голова, кисти, ступни и внутренние органы. Разве мы можем определённо отождествить какую-либо из этих частей с «я» ?

Мы могли бы сказать: «Ладно, моя кисть — не я, но это моя кисть». Но кисть состоит из пяти пальцев, ладони и тыльной части. Какую из этих составных частей мы идентифицируем как свою «кисть»? Есть ладонь и тыльная часть, четыре пальца и отстоящий большой палец. Но каж-дь1и из них можно подразделить дальше на ноготь, кожу, кости, суставы и прочее. Мы можем продолжать эту линию исследования вплоть до атомных и субатомных уровней, но по-прежнему останемся с той же проблемой: мы не сможем найти чего-то, определённо идентифицируемого как «я».

Поэтому, анализируем ли мы материальные объекты, время, самих «себя» или свой ум, в конечном счёте мы достигаем рубежа, когда понимаем, что наше исследование может продолжаться вечно. В этом месте наш поиск чего-то неделимого наконец заканчивается полным фиаско. В тот момент, когда мы прекращаем поиски чего-то абсолютного, мы впервые ощущаем вкус пустотности, безграничной, неописуемой сути реальности, как она есть.