Алексей Маслов - Тайный код китайского кунфу

Действительно, здесь очень нелегко избежать того, чтобы не споткнуться об экзотику Востока.

Существует еще одна, может быть, самая большая трудность в рассказе об ушу. К сожалению, сегодня приходится идти вслед за теми, кто успел рассказать о восточных боевых искусствах столько побасенок, обязанных своим рождением только бурной фантазии писавшего, что вместо того, чтобы описывать реальности ушу, приходится больше времени уделять тому, чтобы развеять эти небылицы. В умах читателей уже сложился определенный стереотип, весьма далекий от того, что действительно происходило в Китае.

Так что же делать? Дабы облегчить читателю преодоление навязчивых стереотипов, в этой книге приводится немало цитат из древних хроник, трактатов, династийных историй, семейных книг по ушу, многие из которых были любезно предоставлены мне китайскими специалистами. Можно быть согласным или несогласным с нашими теоретическими построениям (перед читателем — всего лишь гипотеза), но хочется показать, что в их основе лежит тщательное изучение реальностей китайской культуры и традиций ушу по первоисточникам. И пусть читателя, уставшего от утомительных научных экзерсисов, не смутят ссылки на многочисленные работы, которые я использовал для написания этой книги, — кажется, пора нарушить традицию анонимных писаний-выдумок про ушу.

И еще одно предварительное замечание. Хотелось бы заострить внимание на ушу как на факте исторического развития, как на определяющей силе, влиявшей на культурную и социальную ситуацию в Китае. Нам трудно в первом приближении представить всю масштабность занятия боевыми искусствами в этой стране. Не было в Поднебесной империи другого явления столь же глобального, всеохватного, пронизывающего все слои китайского общества. Все, начиная от бродяги и простолюдина до мистика-даоса и благородного конфуцианца-чиновника, были вовлечены в эту фундаментальную и многоплановую боевую традицию.

Эта работа писалась неоправданно долго — почти семь лет. От ее первоначального замысла практически ничего не осталось, так как, изучая ушу не только как теоретик, но и как практик, я коренным образом изменил свои взгляды, или, как говорили китайцы, «сверил себя с традицией». Дело в том, что в основу книги легли не только письменные источники, но и беседы со многими ведущими мастерами ушу. Имена одних из них известны на весь мир, другие же предпочитают никогда не выезжать из своих глухих деревушек, и их пути с «государственным» ушу никогда не пересекаются. Из этих бесед и уроков я почерпнул самое важное — как сам народ Китая относится к ушу, чем являются боевые искусства для китайской культуры.

Далеко не все в современном Китае говорит в пользу успешного развития ушу, несмотря на многочисленные соревнования и красочные публикации. Не случайно многие китайские народные учителя ушу, много рассказывавшие мне о внутреннем мире боевых искусств, высказывали пожелание не публиковать их имен. Не все однозначно в современном развитии ушу, и зачастую за ярким фасадом скрывается чрезвычайно болезненное разрушение глубочайшей духовной традиции.

Автор прекрасно осознает, что многие положения этой книги носят чисто полемический характер и, несмотря на сверхширокое использование первоисточников, вероятно, не совпадут со многими привившимися стереотипами. Однако задача данной книги состоит не столько в том, чтобы «описать ушу» (да возможно ли это вообще?), сколько в побуждении к преодолению догм собственного сознания через видение другой культуры.

Автор признателен всем тем, кто принимал участие в обсуждении концепции первой части у нас в стране, в Китае и в Великобритании. Искренняя благодарность — моим учителям как в ушу, так и в китаеведении, с надеждой оправдать их усилия, а также многим моим товарищам, без которых эта книга не была бы написана и издана.

С чем можно сравнить китайскую культурную традицию в том виде, в котором соприкасается с ней европеец, хотя бы в общих чертах знакомый с ее историей, языком и обычаями? Пожалуй, с тонкой, прозрачной, но при этом абсолютно непроницаемой тканью. Мы прекрасно видим, что творится за этой почти эфемерной перегородкой, и все же не можем проникнуть сквозь нее. Мы видим и знаем, какие люди находятся по ту сторону, какие отношения складываются между ними, чем они дышат и живут, но, увы, не способны сами приобщиться к этому зазеркальному миру.

Мир за этой перегородкой духовно полноценен, каждая его часть является взаимопреемлющей. Так, в ушу философия не отделена от приемов, равно как и во всей китайской культуре практика вообще неотличима от духовного совершенствования. Здесь символ един со своей порой абсурдно простой, но всегда природно-естественной формой, мастерство неотличимо от святотатства. Именно эту ткань, которую мы начинаем все реальнее и реальнее ощущать при изучении боевых искусств, мы и понимаем как традицию, а отсюда становится понятным, что такое «жить внутри традиции». Лишь единицы западных людей сумели, не нарушив кисейной тонкости этого мира, войти в него, стать преемниками школ и воспринять ушу именно в таком виде, как его воспринимают китайские мастера, — как путь духовного преемствования воли древних мудрецов.

Для Дальнего Востока боевые искусства всегда были полифункциональны, они одновременно являлись и искусством самозащиты и способом состязаний, ритуальным видом спорта и методом превентивной медицины, духовной дисциплиной и способом социально-культурного воспитания, символической самореализацией человека в пространстве священных сил космоса и колоссальным зрелищем. Что-то со временем отошло на задний план, что-то размылось и превратилось лишь в воспоминание о временах «высокой древности» и силе духа ее мастеров.

Китай стал колыбелью всех восточных боевых искусств. Японские каратэ и айкидо, корейское хварандо, индонезийский пенчак-силат, вьетнамское вьетводао — все они так или иначе своими корнями связаны с Поднебесной империей. Правда, не все сегодня громко заявляют об этом, кому же хочется «терять самостоятельность». Но факт остается фактом, практически все боевые искусства вышли из ушу, даже создатель каратэ Фунакоси Гитин признавал, что «каратэ — это китайское боевое искусство», ведь сначала даже многие названия в каратэ были китайскими.