Бертольд Брехт - Рассказы господина Койнера

Некий человек, у которого гостил господин К., имел собаку. Однажды эта собака приползла, показывая всем своим видом, что провинилась.

— Она что–то натворила, поговорите с ней сейчас же строго и огорченно, — посоветовал господин К.

— Да ведь я не знаю, что она сделала, — запротестовал хозяин.

— Но этого в свою очередь не знает собака, — настойчиво продолжал господин К. — Покажите скорее свое изумление и неодобрение, не то будет задето ее чувство справедливости.

Господин К. весьма ценил доброжелательность. Он говорил:

— С кем–нибудь беседовать — из одной лишь любезности, — кого–нибудь оценивать не по его возможностям, отвечать любезностью на любезность, холодно разглядывать того, кто горячится, или горячиться, когда собеседник холоден, — все это не то, что я называю доброжелательностью.

Господин Койнер посмотрел на рисунок своей маленькой племянницы. Там была изображена курица, которая летала над двором.

— Почему же у твоей курицы три ноги? — спросил господин Койнер.

— Куры не умеют летать, — объяснила маленькая художница, — поэтому курице нужна третья нога, чтобы она могла отталкиваться от земли.

— Я рад, что задал этот вопрос, — сказал господин Койнер.

Приятель господина Койнера рассказал ему, что его здоровье улучшилось с тех пор, как он оборвал все вишни с большого дерева у себя в саду. Он добирался ползком до самых концов ветвей, тянулся вверх и в разные стороны. Вероятно, эти разнообразные движения пошли ему на пользу.

— А вишни вы ели? — спросил господин Койнер. Получив утвердительный ответ, он заметил: — От такой гимнастики и я бы не отказался.

Господин Койнер сказал:

— Нелегко давать советы тем, на кого сердит, но что поделаешь, это необходимо, ведь именно они больше всего нуждаются в наших советах.

Когда думаешь только о себе, трудно поверить, что заблуждаешься, и, соответственно, не продвигаешься вперед. Поэтому (следует думать о тех, кто идет за тобой. Только так можно помешать остановке движения.

Господин Койнер не отличался особым знанием людей. Он говорил:

— Знание людей необходимо, когда речь идет об эксплуатации. Думать — значит изменять. Если я думаю о ком–нибудь, я изменяю этого человека. Мне даже кажется, что он не таков, каков он есть, а только был таким в ту пору, когда я начал о нем думать.

Господин Койнер шел как–то по долине и вдруг заметил, что ноги его ступают по воде. И тут он понял, что эта долина на самом деле лиман и что приближается час прилива. Он остановился и, не двигаясь с места, стал искать взглядом лодку. Но лодки нигде не было, и с этой надеждой пришлось расстаться. Тогда он стал надеяться, что вода не будет подниматься выше. Только когда вода поднялась ему по шею, он расстался и с этой надеждой и поплыл. Он понял, что он и сам — лодка.

У господина Койнера была приятельница — актриса. Она принимала подарки от одного богача, а потому у нее и господина Койнера были разные точки зрения на богачей. Господин Койнер считал их дурными людьми, а его приятельница полагала, что они не так уж плохи. Почему она думала, что богачи не так уж плохи? Она думала так не потому, что богач дарил ей подарки, а потому, что она их принимала, ибо была уверена, что не возьмет подарка у плохого человека. Господин Койнер вдоволь поразмышлял, но так и не смог согласиться с тем, что думала она,

— Возьми у них деньги, — воскликнул господин Койнер (чтобы хоть как–то использовать неизбежное). — Они не платили за подарки, а украли их. Отними у этих людей их разбойничью добычу, для того чтобы стать хорошей актрисой,

— Разве я не могу быть хорошей актрисой, не имея денег? . — Нет, — сказал господин Койнер. — Нет, нет, нет.

Следует ли исполнять обещание?

Следует ли давать обещание? Там, где речь идет об обещаниях, царит полный беспорядок. Следовательно, порядок должен быть наведен. Сам человек ничего обещать не может. Что обещает рука голове? Что она рукой и останется, а ногой не станет. Так через каждые семь лет она делается новой рукой.

Если один предает другого, предает ли он того же самого человека, кому давал обещание?

Пока тот, кому дано обещание, все время оказывается в новых обстоятельствах и, следовательно, меняется в соответствии с ними, как может быть выполнено по отношению к нему, нынешнему, то, что было обещано ему другому, прежнему? Мыслящий изменяет. Мыслящий не обещает ничего, кроме того, что он останется мыслящим.

Главная причина того, что интересы должны быть удовлетворены, состоит в том, что множество мыслей не могут мыслиться, ибо противоречат интересам мыслящего. Если невозможно удовлетворить эти интересы, их необходимо по крайней мере видеть, а особенно — видеть их различия. Ведь только таким образом сможет мыслящий мыслить те свои мысли, что служат интересам другого, ибо легче мыслить ради интересов другого, чем вовсе без всякого интереса.

Господин Койнер увидел однажды старый стул прекрасной работы. Он купил его и сказал:

— Я надеюсь достичь многого, размышляя о том, как же была устроена жизнь, где стул, подобный этому, ничем не выделялся среди прочих, а удобство, им даруемое, не несло в себе ни позора, ни чести.

Некоторые философы, — рассказывал господин Койнер, — рассуждают о том, сколь приятной была бы жизнь, которая в свои решающие минуты руководствовалась бы последним шлягером. Добейся мы хорошей жизни — и нам действительно не понадобились бы ни великие побудительные причины, ни сверхмудрые указания, ни вся выборная суета, — заключил господин Койнер, удовлетворенный своим собственным решением этого вопроса.

К господину Койнеру, мыслителю, пришел его ученик Тиф и сказал:

— Я хочу познать истину.

— Какую истину? Всякая истина познаваема. Желаешь ли ты узнать истину про рыбную торговлю? Или про налоговое обложение? Если, услышав истину о рыбной торговле, ты не захочешь больше покупать рыбу, ты этой истины не узнаешь никогда, — сказал господин Койнер,

Про актрису А. рассказывали, что она покончила с собой из–за несчастной любви. Господин Койнер сказал:

— Она покончила самоубийством из–за любви к себе самой. Во всяком случае, Д. она не любила. Иначе она вряд ли поступила бы с ним так. Любовь — это желание отдавать, а не удерживать. Любовь — это способность творить самому через дар другого. А это невозможно без уважения и приязни со стороны другого, а их всегда можно добиться. Непомерное желание быть любимым имеет мало общего с настоящей любовью. В любви к себе всегда есть нечто самоубийственное.