Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Очищение. Том.2. Душа

Но это мнение представляет собой продукт чистого недоразумения. Оно именно возникло и существует, как необходимое научное предположение, посредством которого более или менее удовлетворительно могут объясняться с одной стороны явления сознания и с другой — самый процесс его. Между тем удовлетворительность эта чисто призрачная, потому что на самом деле разделение психической действительности на две разных области необходимо приводило и будет приводить только к очень грубым наивностям.

В пределах метафизической психологии, например, все психологи-бессознательники вынуждаются представлять себе душу под формою темного чулана или погреба, на пороге которого помещается лампа сознания» (Там же).

Основной способ доказывать неверность взглядов своих противников у Несмелова — это обвинение их в наивности. Что такое наивность? Наверное, излишняя простота, потому что исходно это слово противопоставляло разум дикаря разуму человека цивилизованного или научного. И означает это, что душа ни в коем случае не может представляться пространственной или имеющей объем, в котором хранятся содержания.

Откуда появилось здесь само имя души, когда до этого речь шла исключительно о психике и сознании? От нехватки слов. А вовсе не потому, что речь идет о душе. Просто невозможно в одном предложении вставить слово сознание в двух противоречащих смыслах, литературный язык требует выражаться красиво и тем прикрывает противоречия смыслов. Попробуйте сами заменить душу на «мир сознания», о котором и шла изначально речь.

Представлять себе мир сознания в виде темного чулана или погреба, на пороге которого помещается лампа сознания…

Вот при такой постановке вопроса становится очевидно, что сам Несмелов понимает сознание то как осознавание — источник некоего внутреннего света, то как пространство — мир. Этак сочинение может развалиться не начавшись. Для исследователя это дало бы возможность начать исследование, но для догматика это не подходит.

При этом, изображай сознание или душу в виде чулана или же отказывай ей в пространственности, но сознание или душа как-то хранят воспоминания, а значит, хранят то, что можно назвать содержаниями. Я уж не говорю сейчас, что кое-что определенно хранится в них так, что мы даже не осознаем наличия в себе подобных вещей. Отстаивать существование бессознательного не является моей целью. Мне лишь нужно вывести понятие души и понять, доступна ли она очищению. Пока я вижу, что душа подменена даже не сознанием, а осознаванием, которое очищению не подлежит.

Осознавание — это данность или способность. Я в ней не волен, как в зрении или слухе. Я могу почистить лишь то, что мешает им — уши или глаза. Иначе говоря, то, что может содержать в себе помехи работе этой способности. Помешать осознаванию может лишь сознание в смысле содержаний сознания, которые мешают осознаванию. Наличие бессознательных содержаний как раз признак того, что осознаванию есть помехи. А значит, признак того, что сознание можно очищать.

Однако, Несмелое по-прежнему категоричен:

«Следовательно, к психии (будем считать это душой — АШ) относится лишь то, что существует под формою сознания, и никаких бессознательных явлений в ней нет и быть не может, если только за такие явления не принимаются состояния мозга» (Там же, с. 16).

Как вы можете видеть, к этому скоропалительному выводу он пришел за одну страницу рассуждений! Это не исследование. Ответы были ему уже известны заранее, и он занят лишь отметанием помех к своей главной цели, которая меня не интересует, потому что он к разговору о понятии души так и не придет. Поэтому я ограничусь лишь еще одним примером того, как он здорово и основательно подрывал «препарированное, схоластическое богословие», а заодно и сносил с пути своих противников.

Раз нет бессознательного, значит, сознание наше, хоть и не является пространственным, непрерывно, и мы все сознаем. Наверное, одновременно. Не буду перелагать его мысли, они вызывают слишком много вопросов, просто покажу, как он спорил с Ушинским. Здесь так же очевидно, что он свободно меняет душу на сознание и наоборот.

«Таким образом, принятию гипотезы непрерывного сознания могут мешать собственно не какие-нибудь научные соображения, а только одно обстоятельство, что она объясняет известные факты душевной жизни не с точки зрения привычного, традиционно-схоластического взгляда на сознание и память.

По этому взгляду, как известно, сознание есть своего рода широкое поле, в пределах которого достаточно места для многих и притом самых разнообразных состояний. Следовательно, ничто не мешает быть в нем и таким состояниям, которые были определены для него не наличными условиями. Резонность такого следствия будто бы вполне подтверждается фактом памяти, потому что память определяется как сила или способность души задерживать и хранить в себе все элементы и продукты ее деятельности; так что в душевной жизни ничто бесследно не исчезает, и при некоторых благоприятных условиях все может быть снова вызвано в сознание» (Там же, с. 20).

Вот к этому месту Несмелое приписал сноску, которой снес со своего пути Ушинского. Приведу ее.

«Как представляют себе этот процесс защитники бессознательности, показывает любопытное рассуждение К. Д. Ушинского: "всякое внешнее ощущение, прошедши через внимание, остается в душе нашей следом, и все наши воспринимающие органы чувств, все наши орудия внешних ощущений, безустанно работают для того, чтобы наполнять душу нашу следами". — Что же это за следы такие, которыми наполняется наша душа?

— "След, — говорит Ушинский, — это как бы труп отжившего ощущения, но труп, способный ожить снова, если, дав ему отдохнуть, животворный луч внимания прикоснется к нему снова".

Поразительно ясно и просто, да только уж слишком наивно» (Там же, с. 20–21).

Убил! Просто на корню зарезал научного противника. Наивно, просто — значит неверно. Не соответствует действительности.

Между тем, даже если считать сами выражения Ушинского не слишком удачными, он говорит действительно простую вещь. В сознании хранятся следы ощущений, которые можно назвать впечатлениями или образами. И если мы заменим слово «труп» на «образ», то получим вполне работающее понятие о сознании, а может и о душе, если она состоит из сознания. И понятие это таково: сознание хранит все имеющиеся в нем воспоминания в виде образов, но образы эти бывают разных видов. Те, что непосредственно сейчас находятся во внимании, как бы живые. Остальные же, как трупы образов, лишены чего-то, почему и оказываются не осознаваемыми. Чего они лишены?