Берт Хеллингер - Порядки помощи

Жена смеется и снова смотрит на мужа. Оба смеются, глядя друг на друга. Вся группа смеется.

Хеллингер (обращаясь к паре): Я думаю, этого достаточно.

Оба смеются.

Хеллингер (обращаясь к группе): Вот это была настоящая супервизия. Если бы я начал сейчас работать с этим случаем, то что-то важное было бы потеряно.

Обращаясь к паре: Согласны?

Жена: Да.

Хеллингер: Хорошо.

Необходимо различать следующие вещи. Когда помощники (как мы здесь) собираются вместе, чтобы рассказать о трудных случаях из своей практики, то это требует от них смирения и мужества. И они готовы к этому в интересах своих клиентов и в своих собственных интересах. Это заслуживает уважения. Иногда мы думаем: «Хорошо, что мне не нужно представлять свой случай». Одновременно с этим мы благодарны другим, что у них хватило смелости, потому что мы учимся у них.

Иногда помощники собираются вместе, чтобы вместе рассматривать сложные ситуации, обмениваться опытом, учиться друг у друга. Это приносит пользу всем участникам. Поэтому такие группы также называют интервизорскими. Там участники помогают друг другу.

А когда в группе присутствует более опытный помощник, который руководит менее опытными? Может ли тогда менее опытный действительно войти в созвучие клиентом? Нет. И при этом он думает: а как бы это расценил другой и что бы он сделал? Иными словами, в присутствии другого помощника способность его непосредственного восприятия сужается, он не может работать в полную силу. И группа смотрит на более опытного помощника, а не на того, кто руководит группой. Более опытный помощник в таком случае становится действительным руководителем группы, несмотря на то, что ответственность принадлежит другому. Из этого следует, что всякий, кто принял на себя руководство группой, должен руководить самостоятельно и независимо, даже если он допускает ошибки. Только так он и другие участники научатся большему.

Многие общаются и вне пределов групп в качестве супервизоров. Например, когда клиент рассказывает им, как с ним работал другой помощник. Тогда они начинают думать, что прежний помощник сделал неправильно и что нужно было сделать по-другому. Что же при том происходит? Конфликт, не решенный в рамках группы, теперь становится предметом работы другого помощника, который помогает клиенту. Вместо того, чтобы участники конфликта занимались им сами, новый помощник делает это вместо них. В результате конфликт переносится на отношения нового и прежнего помощников, пусть даже и только мысленно. А как это влияет на самого клиента? Как это влияет на его помощника? Как это влияет на отношения между клиентом и его новым помощником? Все они становятся слабее, всем нанесен урон. Супервизор в этом случае подвержен переносу и контрпереносу.

Что произойдет, если следующий помощник начнет рассказывать, что предыдущий сделал неправильно? Кому он поможет и кому навредит? Об этом тоже необходимо думать.

И еще кое-что к той же теме. Если двое помощников — пара и они работают вместе или отдельно друг от друга, могут ли они представлять друг другу случаи для супервизии? Нет. Они могут рассказывать друг другу о сложных случаях и спрашивать друг друга, в чем другой видит решение. Но никто из них не должен вставать в позицию супервизора, это приведет к возникновению переноса и контрпереноса. И в случае, если один из терапевтов направит в группу на расстановку к другому клиента со сложной ситуацией, велика опасность, что нерешенные конфликты клиента перенесутся в отношения пары, еще и потому, что клиент может сталкивать обоих партнеров лбами.

И если клиент приходит в группу и говорит, что он уже расставлял свою ситуацию в другой группе, нужно быть осторожным, особенно если позволить клиенту рассказать, как с ним работал другой помощник. Только если не спрашивать и не знать, что было и что делал другой помощник, можно соглашаться работать с клиентом. Тогда можно избежать опасности стремиться сделать это лучше, чем другой помощник, или избежать опасности быть противопоставленным прежнему терапевту.

Сдержанность и уважение по отношению к другим помощникам, отказ от того, чтобы услышать, что говорили и делали другие, защитят нас от супервизии не в том месте и не в то время, что послужит благу и росту все участников.

Я бы хотел сказать несколько слов о любви, в том числе о любви помощника. Большая любовь спокойна. Она позволяет быть тому, что есть, не желая и не заботясь о том, чтобы это изменить. Это относится и ко мне самому. Большая любовь к самому себе также спокойна. Она позволяет мне быть такому, как есть, не желая того, чтобы я был или стал другим.

Что происходит, когда мы предаемся такой любви? Что происходит с клиентом, когда мы позволяем такой любви по отношению к нему быть? Сравните: когда мы хотим, чтобы ему стало лучше, что происходит с ним? Что происходит с нами, когда мы этого хотим? Наше желание сделать так, чтобы клиенту стало лучше, делает его несвободным. Так он отделен от движений своей души. Но когда моя любовь спокойна, и я обращаюсь к нему с такой любовью, не желая изменить что-либо, он вдруг становится свободным. Я свободен как помощник, и он свободен. В этой свободе может развиваться движение, которое поведет вперед. Тогда никто не осуществляет сопротивления — ни клиент, ни помощник.

С этой связи я хотел бы сказать кое-что еще. Большая любовь благословляет. Что это значит? Она желает каждому испытать всю полноту жизни без каких-либо ограничений. Она идет вместе со своим движением, и она благословляет движение души клиента. Куда бы это движение ни вело. Даже если это движение идет в направлении, которое кажется нам ужасным. Своей позицией мы также благословляем такое движение.

Представьте себе, клиент сказал что-то, а помощник это интерпретирует. Что происходит? Или помощник внутренне говорит: «М-да, он все равно не сможет этого», и он возражает: «От него едва ли этого можно ожидать» — такие утверждения действуют в душе клиента равносильно проклятью. Они враждебны жизни. И они направлены против движений души клиента. И еще хуже, когда говорят: «Я знаю, что для него лучше». Тогда у клиента совсем нет шансов.

Итак, эта спокойная любовь позволяет быть, и то, чему она позволяет быть, она благословляет.

Участница: Речь идет об одной женщине. Ей 25 лет и у нее множественные нарушения личности.

Хеллингер: И что это значит? Сколько в ней личностей?

Участница: Двадцать, тридцать.

Хеллингер: А если несколько сократить, скольких мы поставим?