Бхагаван Раджниш - Свет на пути. В синем небе нет следов

Любовная критика собственного мастера. Сосеки прав. Но у Будды были свои сложности. Он был, насколько мы знаем, первым буддой, давшим человечеству сильнейший импульс. Несомненно, до Гаутамы Будды было много будд, но они не оставили такого импульса.

Даже во времена Гаутамы Будды восемь его современников объявили,что они просветленные — и,скорее всего,они действительно были просветленными. Несколько слов об этих шести просветленных пришло от Будды и Махавиры — потому что они никогда ничего не писали; и эти шестеро были, по-видимому, более мятежными людьми. Они не допускали никакого движения, и несколько критических замечаний Гаутамы Будды и Махавиры...

Эти двое остались в памяти человечества. Махавира остался очень локальной фигурой; по некоторым причинам он не смог стать фигурой мирового масштаба. Иначе... Он был старше Будды и,определенно,был великой индивидуальностью,но создал для себя странные ограничения. Во-первых, он был голым. Ни одна страна не впустила бы его голым — они не пускают меня даже одетым! Я могу попробовать раздеться...

Во-вторых, у него были такие странные пути — как у Ма Цзы, — что другие люди могли подумать, что он ненормальный. Он постился месяцами. За двенадцати летний период молчания, когда он оставался безмолвным, он ел всего тридцать дней — за двенадцать лет! И он не брал пищу у первого встречного. У него был странный способ, но в нем есть свой смысл. Утром, во время медитации, он решал: он постучит в дверь, чтобы попросить пищу, и если при этом сложится определенная ситуация... только тогда он примет эту пищу; иначе он уйдет из города. Например, если он постучится, и там будет плачущая женщина, или она будет заниматься определенной работой,или на дороге будут стоять две коровы — все,что придет ему на ум в медитации, — и если эти условия не выполнялись, он уходил обратно. Его идея была в том, что: «Если я нужен существованию, оно должно выполнять мои условия. Если я не нужен существованию, мне нечего здесь делать. Зачем навязывать себя существованию? Я оставляю это в руках существования».

Необычная идея, но в ней есть большой смысл. Его доверие к сущему абсолютно: если он ему нужен, хорошо; если нет — «Я могу расслабиться, исчезнуть. Зачем продолжать, если сущее не нуждается во мне?» Ему было ясно: «Если я для чего-то нужен существованию,оно будет поддерживать мою жизнь. Я оставляю это на усмотрение сущего».

Такой человек в любой другой стране оказался бы в трудном положении. Он не брился бритвой, он просто выдергивал волосы — потому что он не пользовался никакой техникой. Какая техника в маленькой бритве? — и все же это технологическое приспособление. Он не пользовался никакой технологией — он намного опередил махатму Ганди. Махатма Ганди, по крайней мере, пользовался прялкой; это техническое приспособление.

Махавира не пользовался ничем: ни одеждой — потому ему не нужна была прялка... он не пользовался даже чашей для подаяния. Зачем нужна чаша? Если все животные могут обойтись без чаши для подаяния, вы выглядите крайне глупо... Он пил воду из реки, как любая собака или другое животное, и выдергивал волосы... В психологии есть особый вид ненормальности,когда человек рвет на себе волосы — особенно женщины: когда они в ярости, они начинают вырывать волосы.

В любой другой стране Махавиру сочли бы... Во-первых, он был голый; во-вторых, его странный способ питания; в-третьих, он выдергивал свои волосы, — но во всем этом был смысл. Сейчас есть всего двадцать два голых монаха — это очень маленькое течение. Но идея,которая стояла за этим,абсолютно ясна.

Даже последователи Махавиры не обсуждают точное значение его наготы. За двадцать пять веков я не встретил ни одного писания, в котором обсуждался бы вопрос о его наготе. Они просто говорят: «Он отбросил всякую собственность — вот почему он отбросил одежду». Но на самом деле это не так. Дело в его целибате: по его мнению, целибат должен жить голым; только тогда он может доказать,что он целибат. Только подумайте,все ваши монахи... Таков механизм секса: как только в вашем уме возникает мысль, ваш сексуальный аппарат немедленно начинает делать вам намеки — и все общество увидит: «Что это за целибат?»

Я не думаю, что какой-нибудь католический монах, папа или шанкарачарья может пройти тест Махавиры. Это абсолютно точный тест. Вопрос вот в чем: «Откуда нам знать, что ты — целибат?» Даже мысль о сексе в вашем уме мгновенно действует на тело — и все узнают,что вы не целибат.

Никто за двадцать пять веков не оценил его научность. Он абсолютно научен, потому что под одеждой вы можете быть целибатом и, тем не менее, наслаждаться мечтами о любви с Софи Лорен, и никто не узнает. Но если вы голый, это очень трудно: как только вы начинаете думать о Софи Лорен, ваш флаг немедленно поднимается.

Я абсолютно согласен с Махавирой, что каждый целибат — если он хочет быть целибатом — должен быть голым. Я не сторонник целибата, но, если кто-то хочет быть целибатом, он должен соблюдать правила игры.

Джайнские монахи, возможно, единственные, о которых можно сказать, что они — целибаты. На это уходят годы — пять ступеней тренировки. Только на последней ступени они могут стать обнаженными — когда мастер разрешает ученику: «Теперь можешь быть голым». Причина в том, что сексуальный центр находится не в гениталиях — он находится в уме. Пока этот центр не управляется вашей медитацией, пока он полностью не очищен от всяких желаний, вы не можете быть голым; вы немедленно выдадите себя.

Те шестеро тоже были просветленными — но каждый идет своей дорогой. Будда пользовался одеждой, и просто потому, что он носил одежду, он стал мировым явлением. Весь Восток стал буддийским. Хотя Махавира был очень красивой личностью, образ жизни, который он предлагал,был не для всех; это было невероятно трудно. Так что разница была в одежде.

Конечно, были и другие будды... Махавира был буддой. Вы должны знать,что в джайнских писаниях Махавиру называют обоими терминами: Джина — «джина» означает «человек, который победил себя», — и Будда,пробужденный. В буддийских писаниях тоже используются оба термина: джина, победитель, и будда, просветленный. Но мало-помалу установилось — потому что так можно запутаться, — что Гаутаму Будду не стали называть джиной, а Махавиру перестали называть буддой, чтобы внести ясность. Но оба были и тем, и другим!

А шестеро других были, возможно,еще более колоритными личностями, но они не допускали никаких последователей. Если вы не допускаете последователей, кто будет собирать ваши поучения, сохранять сведения о вашей жизни для грядущих поколений? Рано или поздно ваше имя исчезнет. Но для них в этом был свой смысл: «Не нужно, чтобы наши имена оставались. Когда мы исчезнем, наши имена тоже должны исчезнуть. Какой смысл в том, чтобы наши имена,наши учения оставались?»