Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III

Интеллекту трудно разобраться, в чем именно заключаются эти супраментальные различия: ментальные образы, в которые их можно облечь, ограниченны и неадекватны, и только узрев или как-то ощутив их в переживании, мы можем понять, что же они из себя представляют. Пока что лучше ограничиться несколькими полезными указаниями. Сначала достаточно будет поискать ответы на некоторые вопросы в мыслящем уме (сравнивая его с интуитивным); ибо именно там можно обнаружить несколько наиболее близких нам ключей к разгадке тайны супраментальной деятельности. Интуитивный ум в своей работе использует четыре главные силы, формирующие образ истины: интуицию, позволяющую уловить идею истины (или суггестивную интуицию); интуицию, наделяющую проницательностью (или интуитивное различение); вдохновение, доносящее слово истины и некий отзвук ее более великой сути, и, наконец, откровение, придающее истине зримую и конкретную форму. Все это отличается от определенных процессов, происходящих в обычном ментальном сознании, которые очень напоминают и легко принимаются неискушенными людьми за подлинную интуицию. Суггестивная интуиция совсем непохожа на интеллектуальные прозрения быстро соображающего ума, а интуитивная проницательность – на быструю интеллектуальную оценку; интуитивное вдохновение отличается от ментальной игры воображения, а интуитивное откровение – от яркого света отчетливого и чисто ментального осознания и ощущения.

Возможно, правильнее было бы сказать, что эти интеллектуальные формы активности представляют собой ментальные аналоги более высоких движений, попытки обычного ума делать то же самое или насколько возможно точно имитировать функции более высокой природы. Подлинные интуитивные прозрения по своему свету, своей эффективности и своему способу познания отличаются от этих эффектных, но неточных иммитаций. Интеллектуальные озарения зависят от восприятия базовым ментальным неведением ментальных образов или символов истины и, сами по себе, в рамках конкретных задач могут быть очень ценными, но они не необязательно надежны и по самой своей природе не могут быть всегда достоверны. Чтобы они появились, уму необходимо воспользоваться ментальными и чувственными данными или обратиться к уже имеющимся ментальным знаниям. Он ищет истину, как нечто внешнее, как объект, который должен быть обнаружен, рассмотрен, приобретен и убран на хранение, и после ее обнаружения подробно изучает ее поверхность, внешние признаки или аспекты. Подобное изучение никогда не может дать достаточно полного и адекватного представления об истине. Какими бы убедительными эти прозрения ни казались в минуту своего прихода, в любой момент может оказаться, что они не соответствуют новому знанию и должны быть превзойдены и отвергнуты.

Интуитивное знание, какой бы ограниченной ни была сфера или область его применения, напротив, сразу же окончательно и, самое главное, независимо от каких-либо внешних факторов убеждает в своей истинности и всегда бывает верно в своих собственных границах. Чтобы обрести его, мы можем начать с данных обычного ума и чувств или, скорее, попытаться выявить и обнаружить их подлинный смысл или же пересмотреть и по-новому истолковать прошлые знания и представления. Но, несмотря на это, интуитивное знание всегда остается самодостаточным и может руководствоваться своим собственным светом, который не зависит от прежних идей или данных. Со временем такого рода интуитивное мышление становится все более и более привычным и дополняет другие ментальные процессы, позволяя еще больше расширить и углубить знание. С чего бы мы ни начинали, в такого рода знании неизменно присутствует элемент самосущей истины и ощущение абсолютной несомненности, свидетельствующее о том, что в его основе лежит духовное познание через отождествление. Это не приобретение, а открытие знания, которое, хотя и тайно, но уже присутствует в существе: это то, что имеется изначально и может быть открыто. Интуитивно познавая, мы видим истину изнутри и, благодаря этому внутреннему видению, познаём ее внешние аспекты, а также без труда – при условии, что мы остаемся внимательны к интуитивному восприятию – согласовываем свое знание с любой ожидающей нас впереди истиной. На более высоких, подлинно супраментальных уровнях, эти способности становятся более явными и выраженными; на уровне интуитивного ума они не всегда проявляются в чистом и совершенном виде из-за ментальных примесей и добавлений, но на уровне божественного рассудка и более великой супраментальной деятельности они становятся по-настоящему свободными и абсолютными.

Суггестивная интуиция, действуя на ментальном плане, позволяет нам уловить непосредственную и озаренную внутреннюю идею истины, идею, являющуюся ее подлинным образом и символом – это не видение всей истины, а скорее неожиданное припоминание чего-то забытого, обнаружение тайны, известной нашему «я». Это образ, но живой образ, а не мысленный символ, отражение, но такое, которое содержит нечто от подлинной субстанции истины. Затем в действие вступает интуитивное различение, позволяющее понять, каково подлинное место этой идеи истины и как она связана с другими идеями. Это различение также – пока ум по привычке продолжает вмешиваться и вносить свои добавления – помогает проводить грань между ментальным и более высоким видением, удалять низшие ментальные наслоения, покрывающие чистую субстанцию истины, и распутывать запутанные клубки неведения и знания, лжи и заблуждения. Как интуиция по природе своей есть воспоминание, воскрешение в памяти сияющего образа самосущей истины, так вдохновение есть слышание истины: это непосредственное восприятие самого гласа истины и спонтанное облечение услышанного в совершенную словесную форму. Вдохновение несет нечто большее, чем свет идеи истины – благодаря вдохновению удается уловить некий поток ее внутренней реальности и живое поступательное развертывание ее сути. Откровение, по природе своей, является непосредственным видением, пратьякша дришти ( pratyakṣa-dṛṣṭi ), которое открывает нашему обычному взору то, что идея только выражала. Благодаря откровению обнаруживается сам дух, суть и реальность истины, а сама она становится частью сознания и опыта.

Если развитие супраментальной природы осуществляется правильно и последовательно, мы можем наблюдать, как суггестивная интуиция и интуитивное различение начинают действовать первыми, хотя и не обязательно совершенно изолированно от вдохновения и откровения; и, по мере усиления их деятельности и превращения в естественную и нормальную, они формируют своего рода низший интуитивный гнозис. Сочетание обеих сил необходимо для полноты его работы. Если интуитивное различение действует отдельно, оно порождает своего рода критическую проницательность, благодаря которой идеи и концепции интеллекта рассматриваются и интерпретируются таким образом, чтобы ум мог понять, что в них истинно, а что ложно. В конце концов, на месте интеллектуального суждения может сформироваться сияющее интуитивное суждение – своего рода критический гнозис, – но оно, вероятнее всего, будет испытывать недостаток свежего озаряющего знания или расширять истину лишь за счет того, что удается обнаружить после устранения ошибки. С другой стороны, если суггестивная интуиция действует самостоятельно, не прибегая к помощи различения, можно ожидать постоянного открытия новых истин и новых озарений, но они будут с легкостью затемняться и ограничиваться ментальными наслоениями, а их взаимоотношения и взаимодействие или гармоничное обоюдное развитие – омрачаться и нарушаться из-за этих вмешательств ума. В результате может развиться и стать естественной способность к активному интуитивному восприятию, но не совершенный и сбалансированный ум интуитивного гнозиса. Действуя же вместе, интуитивное различение и суггестивная интуиция взаимно компенсируют недостатки друг друга и формируют ум интуитивного восприятия и различения, который способен выполнять работу постоянно колеблющегося ментального сознания (а также многое другое), делая всё с более великой озаренностью, уверенностью и будучи способным более непосредственно и ясно мыслить.