Сутта-Нипата

1040. — Кто доволен в этом мире? Кого ничто не волнует? Кто, познавший обе стороны, не запнется на середине, касаясь ее пониманием? Кого назовешь ты великим человеком, кто в силах победить здесь желание?

1041. — Монах, отринувший все плотские радости, свободный от желаний и всегда осознающий, не волнуется; и в средине не запнется он, коснувшись ее пониманием, ибо обе стороны ведомы ему; его назову я великим человеком; он победит желания в этом мире.

1042. — Я вопрошаю того, кто проживает без желания, кто увидел корень (всего), — я вопрошаю его с мольбою: с какою целью мудрецы и простые люди, брахманы и воины приносят жертвы богам, обильным в мире? Спрошенный о том, о Благословенный, ответь мне!

1043. — Все те мудрые и простые люди, все брахманы и воины потому приносят жертвы богам, обильным в мире, что, достигши преклонного возраста, они жаждут пребыть в прежнем состоянии.

1044. — Все те мудрые и простые люди, все те брахманы и воины, что щедро приносят здесь жертвы богам, обильным в мире, — о брахмана, открой мне: они, не устающие в приношениях, пройдут ли сквозь старость и рождение? Прошу тебя, о Благословенный, ответь мне!

1045. — Они, славословя, только жаждут и ищут обильных радостей телу; и вот, умирая с тою же страстью к жизни, они не пересекут рождения и старости, — так говорю я.

1046. Но если уж и они, щедрые в приношениях, все же путем тех жертв не пересекут рождения и старости, то скажи мне, о славный человек, кто же в этом мире из людей и богов пересечет старость и рождение? Спрошенный мною, о Благословенный, ответь мне!

1047. — Озаренный мудростью, ничем не потрясенный на свете, умиротворенный, не тоскующий, не опьяненный куревом страсти, ничего не жаждущий, пересечет здесь старость и рождение: так говорю я.

1048. — О Благословенный, я вопрошаю тебя: скажи мне, всесовершенный, воспрянувший духом, — откуда возникли в мире разнообразные формы страдания?

1049. — Да, ты можешь вопрошать меня о начале страдания, я разъясню тебе, ибо это ведомо мне. Коренясь в звеньях существующего, возникают страдания:

1050. на чье неведение опираются звенья существующего, кто сам кует новые для той нескончаемой цепи, тот малодушный вновь и вновь подпадает страданиям; и так, пусть мудрый не поддерживает те звенья, пусть знает, что они вынашивают страдание.

1051. — Каким путем пересечет мудрый поток старости и рождения, печали и плача? Разъясни мне то сокровенное знание, — ибо вечная Дхарма всего ведома тебе.

1052. — Я разъясню тебе ту Дхарму, — и если человек, житель видимого мира, освободивши свой разум от мыслей обычного научения, поймет ту Дхарму и изберет себе верный путь, он, живя осознанно, победит все желания в этом мире.

1053. — Радость провижу я в ней, в той прекрасной Дхарме, о великий Мудрец: да, познавши ее, человек верною мыслью направит пути свои и победит все желания в этом мире.

1054. — Не влекись к тому в восхищении, что наверху и внизу, что вдали и что в середине, ни к чему не прилепляйся ни там и ни здесь, — пусть дух твой вовсе не обитает в мире.

1055. В осознанности и бдительности пойдешь ты тогда, нищенствующий, победив самолюбие, старость и рождение, скорбь и сетования, — облекшись в мудрость, ты откинешь всякое страдание.

1056. — Радуюсь слову твоему, о великий Мудрец, глубока та истина, которую изъяснил ты, о Готама, истина о путях сокрушения звеньев цепи существования. Близкий к Вечной Дхарме, никогда не восстраждет Благословенный;

1057. и те забудут все скорби, кто постоянно вблизи тебя, кого ты поучаешь; и я, пришедший сюда, преклоняюсь пред тобой: о водитель, просвети меня!

1058. — Ничем не владеющий, ничего не желающий в этом мире желания, совершенный брахмана переплывет поток, преодолеет его стремительность; неколеблемый, успокоенный, он причалит к иному берегу;

1059. в совершенной мудрости, не скорбящий, не жаждущий, не захваченный цепью возрождения, и старость и рожденье пересечет он: так говорю я.

1060. — Я прошу тебя, о Благословенный, я жажду слова твоего, о великий Мудрец, пусть, вникая в твое поучение, я изведаю путь угашения (Нирваны).

1061. — Мужайся, иди сквозь мир в видении-как-есть и осознанности, вникая в слово мое, — ты увидишь пути угашения.

1062. Вот вижу я: этим миром людей и богов проходит брахман, лишь один ничего не жаждущий; о ты, все узревший, пред тобою склоняюсь я, — освободи мой дух от сомнения!

1063. — Никого в мире, Дхотака, я не могу освободить от сомнений; познай великую Дхарму, — и ты сам пересечешь то течение.

1064. — О брахман, имей сострадание ко мне, научи меня пути уединения, чтобы, поняв тот путь, я прошел чрез мир, умиротворенный, не побежденный им.

1065. — Путь к неизменному покою я поведаю тебе; поняв его, ты пройдешь этим миром в осознанности, победив все желания.

1066. — Радуюсь тому пути покоя, возвещенному тобой, великий Мудрец; поняв его, человек пойдет в осознанности, побеждая каждое желание.

1067. — Пойми же, что все в этом мире, и что вверху и внизу, и что вдали и в середине, — все только оковы, и тогда жажда возвращения к миру вновь не загорится в тебе.

1068. — Одинокий, беспомощный, — увы! — я не пересеку того великого потока; о Всевидящий, с чьей же помощью я преодолею его волны?

1069. — Осознанно сосредоточившись на теме отсутствия, опираясь на то, что «Ничего нет», ты пересечешь тот поток; отбросив чувственные удовольствия, воздерживаясь от разговоров, днем и ночью следи за прекращением пристрастия (танха).

1070. — Тот, от кого отпали все страсти к чувственным удовольствиям, кто опирается на тему отсутствия, сознавши радость возвышенной свободы покоя, — замирает ли он в своей жизни, или же продолжается впредь?

1071. — В ком угасли все к чувственным удовольствиям, кто опирается на тему отсутствия, тот, погруженный в радости возвышенной свободы, вовсе здесь не продолжается впредь?

1072. — Если же он остается, не продолжаясь впредь на множество лет, если он становится спокойным и освобожденным вполне, остается ли его сознавание?

1073. — Как пламя, затушенное порывом ветра, не существует уж более, так и мудрец, освобожденный от тела, исчезает, и нельзя сказать, чтобы тот мудрец все еще был где-то.

1074. — Исчез ли он только отсюда, или вовсе его нет нигде, или же он только навсегда освободился от страданий? Поведай же мне, о Мудрый, то глубокое знание, ибо Вечная Дхарма ведома тебе!

1075. — Кто отошел, у того нет критерия (памана), по которому можно было бы это сказать — для него такого критерия не существует. Когда уничтожены все явления, уничтожены и все способы описания.