Александр Берзин - Практический подход к буддизму

Подобным же образом мы относимся к законам; мы цепляемся за то, что я должен и чего я не должен делать, поскольку чувствуем, что если у нас не будет такой структуры и мы не будем контролировать происходящее, мы потонем. Действительность заключается в том, что мы можем плавать; существует возможность плавать, и мы умеем плавать. Нам не надо хвататься и держаться за что-либо. Мы в состоянии справляться с жизнью очень непринужденно и открыто. Конечно же, пользуясь мудростью – распознаванием того, что полезно, а что вредно. Однако знание, что полезно и что вредно, не является знанием прочного набора правил, вырезанных в камне.

У большинства людей концептуальная работа ума происходит в форме звучания слов. Согласен. Это так. Ничего особенного. Это не что-то из ряда вон выходящее. Несмотря на то, что это выглядит, как если бы существовала некая маленькая фигура внутри нас, произносящая эти слова, там нет ничего такого. Звучание слов в нашей голове – это просто способ работы нашего ума. Он функционирует посредством концептуальных мыслей, которые обычно появляются в форме звучания слов, ассоциирующихся с этими мыслями.

Мы по-прежнему можем принимать решения, даже на основе словесного мышления, однако не опираясь при этом на идею прочного «я» внутри нашей головы, говорящего и переживающего: «Что я должен делать?», – и очень боящегося сделать что-нибудь не так. Просто делайте это. Просто поступайте в жизни, пользуясь способностью распознавать полезное и вредное. Конечно же, нам не хочется делать что-либо вредное, но нам необходимо постараться не преувеличивать свою значимость, думая, что «я в полной мере ответственен за все происходящее». Это не так. Мы можем способствовать развитию ситуации, но не являемся единственной ее причиной. Мы можем решительно сторониться причинения вреда, не переживая по этому поводу.

Мы можем решительно не желать причинять вред, и это отличается от того, чтобы бояться причинить вред. Это твердое намерение: «Я не хочу причинять вред; я буду стараться не причинять вред. Я не хочу причинять вред другим или себе». Не существует маленького прочного «я» внутри нас, которое дрожит от страха из-за всего происходящего. Тем не менее, поняв это, нам необходимо быть осторожными, чтобы не отрицать условное «я»: «Я здесь, и я делаю это, и я не хочу делать то», – и так далее. «Я не хочу страдать». Условное «я» существует всего-навсего как то, к чему относится слово я, обозначающее последовательность моментов нашего индивидуального познавания окружающего мира.

Короче говоря, хотя это и нелегко, единственный путь преодолеть страх лежит через понимание пустотности. С одной стороны, бояться нечего и некого. С другой стороны, нам необходимо быть осторожными, чтобы не отрицать себя полностью, как если бы нас вообще не существовало. Очень важно следовать срединному пути, который не приводит нас к крайности страха или к крайности: «Не важно, что я делаю, поскольку меня в действительности нет». Когда мы настолько обеспокоены этим: «Что я должен делать? – и: – Я хочу быть хорошим, я не хочу быть плохим», – когда мы переживаем нечто подобное, нам необходимо осознавать, что это результат неправильного представления о существовании маленького прочного «я» внутри нас – маленького ребенка, ноющего: «Что я должен делать?»

Вот пример метода обучения, которым пользовался Будда и в основе которого лежит понимание «я». Однажды к Будде пришла мать с мертвым ребенком. Она молила Будду, говоря: «Будда, пожалуйста, верните моего ребенка к жизни». Будда ответил: «Принесите мне горчичное семя из дома той семьи, которую никогда не посещала смерть, и тогда мы поговорим об этом». Мать шла от дома к дому, и вскоре она поняла, что смерть приходит к каждому – во все семьи. Благодаря этому пониманию она смирилась со смертью своего ребенка. Она сама поняла это. Будда не говорил: «Вы не должны просить меня об этом. Это глупо, поскольку все смертны. Помните о непостоянстве и смерти. Вы плохая из-за того, что так говорите». И он не сказал: «Ох, все в порядке, потому что ваш ребенок попал на небеса или в какое-нибудь поле будды». Вместо этого Будда создал для этой матери ситуацию, в которой она была способна сама понять смерть своего ребенка.

Точно также, если мы сами собираем воедино части Дхарма-головоломки, тогда это производит на нас гораздо более глубокое впечатление. Если мы идем к учителю с вопросом: «Что я должен сделать? Подскажите мне ответ: тогда мне не надо будет думать самостоятельно или самостоятельно принимать какие-то решения, а я боюсь принять неверное решение», – то это ставит под угрозу весь процесс духовного роста, за которым мы обращаемся к буддизму. Вместо этого, как я уже говорил, нам необходимо заботиться о том, что мы делаем, и принимать ответственность за свои действия и за обретение понимания самих себя. Забота и осторожность не являются функциями страха. Осторожность – это функция участия или заботы о последствиях наших действий для нас самих и для окружающих. Забота заложена в природе сострадания, то есть желания, чтобы другие были свободными от страдания. Забота также является подтверждением существования условного «я», которое будет переживать последствия принятого решения, но не прочного «я».

Мы обсудили вопрос, касающийся того, что «я должен» и чего «я не должен» делать, связанный с этим страх и прочее. Мы увидели, что все это вращается вокруг неправильного представления о себе. Нам необходимо провести четкую границу между условным, или обычным, существованием самих себя и всего вокруг нас и «прочным» существованием, которого на самом деле вообще не существует. Помните, когда мы говорили о пустотности, речь шла об отсутствии невозможных способов существования.

Как же в таком случае все на самом деле существует? В буддизме мы говорим о существовании вещей с точки зрения их возникновения, обусловленного многими и многими факторами – причинами, деталями, умственными обозначениями и концепциями и так далее. Давайте просто остановимся на уровне, с точки зрения которого вещи возникают и существуют в зависимости от причин и условий. С этой позиции мы можем сказать, что вещи не являются прочными в том смысле, что они не возникают только из одной-единственной причины; напротив, все состоит из множества частей, соответственно, возникает благодаря очень сложным взаимодействиям.

Например, в какой бы ситуации мы ни оказались, вещи не являются лишь черными и белыми: «Вы должны делать это и вы не должны делать то», – и поэтому существует лишь единственный правильный способ поведения, а все остальные – неправильные. На самом деле, любая проблемная ситуация, в которой мы можем оказаться, очень сложна, и найденное нами решение зависит от многих и многих факторов. Поэтому решение относительно того, как поступить, требует значительной чуткости и осознавания. Когда мы начинаем преодолевать модель мышления «должен» и «не должен» и соблюдения всех без исключения законов, то это не означает, что наши решения или поступки не имеют значения, так как все это происходит лишь в нашем воображении. Это означает, что мы избегаем негибкого поведения при решении трудных ситуаций: «Вот книга с правилами, и поэтому позвольте мне просто найти правило и следовать ему», – это было бы негибким, прочным способом искать решение с позиции «должен» и «не должен», – вместо этого мы пользуемся нашей способностью к распознаванию, нашей мудростью и всем нашим опытом, для того чтобы найти решение, соответствующее ситуации. Это требует значительной гибкости. Чем больше факторов мы принимаем во внимание, пытаясь решить проблему, тем больше шансов, что мы примем мудрое решение. Когда мы не принимаем во внимание множество факторов, мы находим решение, которое в действительности не решает проблему.