Бидия Дандарон - Избранные статьи; Черная Тетрадь; Материалы к биографии; История Кукунора Сумпы Кенпо

Заявление

… Я — обычный простой человек, каких в нашей стране миллионы, на меня клеветали Гергилевич и Каспер Густав не о том, что я вел антисоветскую агитацию, а о том, что я хвалился в пьяном виде, что якобы я агент американской или английской разведки…

Жду помощи

з/к Дандарон, 18/XII-1955 г.».

Определение № 833, с. 146:

Военный трибунал Сибирского военного округа, 30 декабря 1956 г.

«…На предварительном следствии свою вину в совершении указанных преступлений Дандарон признал, кроме того, изобличался показаниями свидетелей Каспера, Васенькова, Шагдарова, Молчанова, Гергилевича, Воробьева и Деева…».

Когда Бидия Дандарович попал в тюрьму во второй раз, после войны, то сказал матери, что если попадёт в третий раз, то не выйдет.

В этот раз в зоне были совсем другие люди: продолжали отбывать наказание выжившие политзаключенные, появились военнопленные — европейцы и японцы, пополнились лагеря и представителями советской интеллигенции.

Он познакомился с отбывавшим срок Василием Эмильевичем Сеземаном, философом карсавинского круга из Вильнюса. Сеземан (1884–1963) — философ–евразиец, что особенно сблизило с ним Дандарона, был профессором и преподавал сначала в Каунасе, а с 1940 г. в Вильнюсе западноевропейскую философию, логику, эстетику. С 1910 по 1914 гг. Сеземан участвовал в издании журнала «Логос» — международном ежегоднике по вопросам культуры, редактировавшемся Ф. А. Степуном. Сборник был романтическо–славянского содержания, противопоставлявшийся европейской александрийско–эклектической культуре XIX в., с упованием на Россию, в которой, как писали авторы сборника, «пророческая тоска о новой правде звучит сильнее, чем на Западе» [275]. В 20–х годах Сеземан входил в руководство евразийской организации. Как евразиец был арестован в 1949 г. вместе с Л. П. Карсавиным. Вышел на свободу, как и Дандарон, в 1956 г. и также был реабилитирован в 1958 г. В дальнейшем, на свободе, Дандарон и Сеземан переписывались. Письма Дандарона к Сеземану, к сожалению, по сообщению Н. Ю. Климанскене, сожжены. О местонахождении писем Сеземана информации нет.

Блестящее эссе написал об этом периоде жизни Дандарона его ученик, советский индолог и философ, а ныне профессор Оксфордского университета Александр Моисеевич Пятигорский. Вот выдержка из этого эссе:

«После разгрома Квантунской армии летом 45–го с налёта хватанули лам из какого‑то, якобы, сопротивлявшегося монастыря, и они стали на долгие ночи и дни буддистическими собеседниками и сотрудниками Дандарона. В лагере постепенно из них сложился своего рода буддийский круг такой пестроты, которую мог явить только лагерь того времени.

Они занимались буддийской философией и йогой, но главное — осмыслением своей собственной жизни и своего собственного положения в смысле буддийской философии и йоги. В течение нескольких лет Дандарон руководил этими занятиями. В этом не было нарушения буддийского принципа, т. е. скорее это явилось пробой собственных сил, произведенной людьми над самими собой, в чем можно видеть истинность практического буддизма. Подобный эксперимент над другими людьми запрещен в буддийском кодексе. Вспоминая о лагере, Дандарон как‑то однажды сказал: “Буддисту полезно родиться в России”, и добавил: “буддисту, но не буддистам”».

Во время войны у Дандарона появились первые ученики. Одной из первых его ученицей стала Бутидма Мункина (1923–2005), племянница, в будущем заслуженная учительница Бурятской АССР, она преподавала в кижингинской средней школе литературу. Близкое кровное родство не было помехой в их отношениях учитель—ученик. «Однажды в Кижинге был праздник. Народу — тьма. На склоне горы люди расположились живописными группами. Но среди такой массы людей мы, казалось, незримо чувствовали на расстоянии присутствие друг друга», — так вспоминала в 1981 г. Бутидма Санжимитыповна. Отношение буддистов, в том числе и родственников, к Дандарону определялось его высоким титулом Дхармараджи, как духовного владыки и наследника Лубсана Сандана Цыденова. В замечаниях к рукописи этой книги Л. Б. Дандарон (сын) пишет: «Применимо ли понятие “ученица” к Бутидме С. Мункиной? Она с детства была набожной и боготворила моего отца. Понятие “ученик", “ученики” возникло с появлением европейских последователей буддизма».

В лагерный период в зоне его учениками стали поляк Кокошка и два западных немца [276].

К этому времени Учитель закончил писать «Необуддизм», книгу о буддийской философии в связи с данными современной науки. Как раз началась репатриация иностранцев из лагерей. Решено было, что рукопись книги вывезет Кокошка. Для этого он специально поранил руку и под бинты запрятал листы драгоценной рукописи. Прошло много лет, Дандарон работал в Улан–Удэ научным сотрудником в БИОНе (Бурятский институт общественных наук). В институт прибыла делегация цейлонских буддистов. Среди прочих даров институту была подарена книга «Необуддизм» Зидда–базара. Это и был тот самый труд Учителя. Книгу просмотрел Б. В. Семичов, она была издана в переводе на английский язык, нашёл в ней какую‑то критику марксизма и порекомендовал хранить в спецхране. Это было ещё до 1965 г. Судя по всему, это был первый вариант ныне изданной книги Дандарона «Мысли буддиста», которую он заново написал в 1970 г. [277].

Годы лагерных скитаний сводили Дандарона часто с удивительными людьми. Таковыми были советские немцы. Среди них были историки и философы, образовался даже неокантианский кружок. Результатом этих общений стал цикл лекций "Взаимоотношение материи и духа" по истории европейской философии — две общие тетради по 96 страниц каждая, по две строчки в каждой клетке.

В 1972 г. обе тетради были изъяты во время обыска у А. И. Железнова, ученика Дандарона, и канули в архивах Улан — Удэнской прокуратуры или МВД. В 1983 г. чудесным образом черновой вариант тетрадей в объёме двух третей от всего материала после смерти Ю. А. Алексеева, ученика Дандарона, был передан Т. Сабишевой, приятельницей Алексеева, В. М. Монтлевичу. В начале 90–х обе пропавшие тетради вернули родственникам в Улан — Удэ.

В те же годы был написан труд по истории эстетики — 174 страницы общей тетради.

Среди заключённых друзьями Дандарона были и ламы всех возрастов. Общаясь с ними, он продолжал духовное буддийское образование и совершенствование в тибетском и монгольском языках.

Лагерная жизнь позволяла заниматься созерцанием. Процесс нравственного преобразования и очищения, а также обретение сиддх, по его словам, шел в тех условиях удивительно быстро. И всё же для подобных интенсивных занятий йогой не хватало питания — "хотя бы чашки бульона в день", — вспоминал позже Бидия Дандарович.