Андреас Конанос - Христос посреди нас. О святости повседневной жизни

Нет, между тобой и Иоанном Златоустом все-таки есть небольшая разница. Посмотри, какэто делал он, настоящий великий христианин, и как делаешь ты. В отличие от него ты не понимаешь, что делаешь. Ты просто подражаешь ему внешне, но в чем? Например, известно, что этот святой мог иногда возвысить голос и громко обвинить определенных людей в определенных поступках. И ты думаешь: «Ага, святитель Иоанн Златоуст повышал голос, будучи великим святым, — значит, и мне так можно. Он обличал императрицу Евдоксию, называл ее гадюкой, — значит, и я могу обзывать всех как угодно».

Но, дорогой мой, в отличие от тебя святитель Иоанн был человеком святой жизни и рассуждал совершенно не так. Хочешь быть как он или еще кто-то — подражай в смирении, любви, покаянии, нестяжании. И только тогда, быть может, получишь право, о котором писал святитель Иоанн: «Ударь врага по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом». «И если нужно будет ударить богохульника, не отказывайся». Это мне, что ли, ударять богохульника? Мне, целиком погрязшему в страстях? Мне — который просто ищет лазейку для того, чтобы удовлетворить свою гневную страсть под видом православного поступка? Это очень хитрая ловушка, и она как раз отдаляет нас от святых. Лично я уверен, что если бы я жил во времена Иоанна Златоуста и был бы еретиком, то после его удара я бы изменился. Если бы святитель Иоанн дал мне пощечину, я бы не просто почувствовал боль от удара — моя душа бы освятилась.

И скажу тебе еще кое-что. Раз ты упорно называешь себя православным, покажи мне хотя бы одного человека, которого тебе удалось изменить с помощью кулаков. Может быть, это твоя жена или твой ребенок? Кто в результате изменился, стал другим? Никто. Мы говорим столько правильных слов и не можем изменить ни своих детей, ни супругов, ни соседей. А настоящее православие может преобразить весь мир. Как говорится в Псалтири: Боже Спаситель наш, упование всех концов земли и находящихся в море далеко (Пс. 64: 6).

Мы часто вспоминаем старца Паисия и других старцев, цитируем их, но при этом «подстраиваем» их высказывания под свою точку зрения. Однажды, когда я был на Афоне, иеромонах, бывший в свое время келейником у старца Паисия и в то же время исповедовавший его (сам старец Паисий не был в священном сане и потому исповедался этому иеромонаху), сказал мне:

— Очень многое из того, что люди говорят о старце Паисии, используется ими в личных целях. Им хочется утвердить в Церкви ту или иную точку зрения. А старец Паисий так не говорил. Я хорошо знал его, мы жили в одной келье, вместе молились, ели, — и я точно могу сказать, что он был совсем не таким, каким многие стремятся сейчас его представить.

Я хочу сказать, что иногда мы цитируем духовных людей, действительно великих христиан с иной целью, а именно — навязать собственное мнение. Приведу один пример.

Когда старца Паисия направили в Стомио Коницкую, чтобы он помог остановить распространение протестантства, в этом городе было уже очень много протестантов. И как он, православный монах, явил здесь свою веру? Добротой, смирением, благоразумием по отношению к окружающим и строгостью — к самому себе. Ни разу он никого не обругал, никого не ударил и не оскорбил. Но при этом, когда старцу Паисию пришло время покинуть Стомио и отправиться на Синай, в городе не осталось ни одной протестантской семьи. Он изменил всех жителей города без давления, криков, злобы и вражды.

Мы так часто вспоминаем святых людей, истинно православных, с которыми все в Церкви соглашаются. Но вспомните фарисейское: «Отец наш Авраам» (см. Ин. 8: 39). Мы считаем себя православными, потому что цитируем православных старцев. А что, к примеру, ты делаешь из того, что делали они? Ты можешь обратить в православие протестанта? Хочешь, я приведу к тебе иеговиста и посмотрю, сумеешь ли ты коснуться его сердца? «Да я знаю православие как свои пять пальцев! Живо поставлю его на место!» А ты думаешь, что ему именно это нужно для того, чтобы измениться? Думаешь, он стал иеговистом из-за того, что ему не понравились православные догматы? Скорее из-за того, что к нему пришли люди и сказали: «Мы будем твоими друзьями. Будем любить тебя, звонить тебе, будем о тебе заботиться, ты больше никогда не почувствуешь себя одиноким!» Именно так человек был вовлечен в секту — через ласковое отношение. Как думаешь, сможет иеговист увидеть к себе такое же отношение с твоей стороны? Увидеть и подумать: «Да, в этом православном что-то есть! Наверное, его вера и впрямь истинная!»

На меня большое впечатление произвели слова отца Гавриила, который служит в храме святого Андрея в Афинах. Как-то в интервью он — безусловно, настоящий христианин — сказал очень важную вещь.

— Я служу в этом храме много лет. За эти годы здесь побывали сотни, нет, тысячи людей. И вот что интересно. Ни один из тех, кто приходил сюда, не попросил меня объяснить догмат о Святой Троице. Однако всем было нужно, чтобы я показал этот догмат своими делами. Что это значит? Люди ждали от меня любви, понимания, терпимости. Как в Боге объединяются Три Лица — но Каждое Лицо при этом имеет Свои личные, ипостасные свойства, — так и я должен любить тебя и принимать таким, какой ты есть, а не пытаться изменить по своему вкусу. Уважение, любовь и Христос в повседневной жизни — вот то, что было нужно от меня людям. Догмат о Святой Троице, воплощенный в жизнь.

Настоящее православие — это строгость в отношении самого себя, а не других. К другим у нас должна быть лишь великая снисходительность, молитва и упование, что Господь может их изменить. Как-то к старцу Порфирию пришел один человек. Он жил в блуде, постоянно изменяя своей жене. Мужчина поисповедался старцу, но ничего не сказал о своем блудном грехе. Старец Порфирий выслушал его и спросил:

— Ты закончил?

— Закончил.

И старец прочел над этим человеком разрешительную молитву. Мужчина направился к выходу. Он уже открыл перед собой дверь, как неожиданно старец окликнул его:

— Погоди-ка!

— Да, отче?

— То, чем ты занимаешься, не делай в городе.

Не снимай номера в отелях рядом с домом. Иначе твой ребенок как-нибудь увидит вас, и его сердце разорвется от горя. Раз не можешь перестать делать это, не можешь воздерживаться, уезжайте по крайней мере из города, чтобы не провоцировать близких.

Эти действия старца — правильными они были с точки зрения православия или нет? По канону — нет. Но его слова были абсолютно правильными, если ставить во главу угла спасение человека. И если в первую очередь думать о Христе.

Да, здесь есть определенный риск — но именно в этом и заключается православная вера. Нет, нам с тобой ни в коем случае нельзя поступать так же. Для того чтобы говорить такие слова, нужно быть преподобным Порфирием. Просто святые люди, подобные ему, напоминают нам о том, что если любить Христа, то действительность воспринимается совершенно по-другому. Если нам удастся по-настоящему прикоснуться к православию, то мы перестанем быть формалистами и прекратим пытаться исправлять других, а начнем смотреть только на себя.