Максим Исповедник - Творения преподобного Максима Исповедника. Книга I. Богословские и аскетические трактаты

VI Вселенским собором подводится окончательная черта под монофелитскими спорами. Тем не менее, монофелитство полностью не было искоренено, и на начало VIII в. приходится последний всплеск его [106] См.: Кулаковский Ю. История Византии, т. 3, с. 305–313. . Инициатором этого всплеска на этот раз был император Филиппин Вардан (711–713 гг.), выходец из известного армянского рода и представитель византийской служилой знати. Воспитывался он в монофелитской семье и в юности учился у Стефана — верного последователя Макария Антиохийского. К тому же один монах-монофелит, содержавшийся в темнице за свои еретические убеждения, предсказал Филиппику царство. И когда тот действительно стал василевсом, то сразу же приступил к радикальным мерам в религиозной политике. Патриарх Кир, твердый в Православии, был низложен, и на константинопольскую кафедру возведен диакон Иоанн — библиотекарь патриархии. Личность, судя по всему, достаточно бесцветная, он беспрекословно повиновался воле императора, оправдываясь соображениями «церковной икономии». Монофелитство на короткое время опять восторжествовало. Причины такого нового торжества ереси Ю. Кулаковский объясняет следующим образом: «Страх перед самодержавным владыкой у одних, равнодушие к тонкостям богословской догмы у других, искреннее убеждение в неправильности решения вопроса, так долго волновавшего церковь, у некоторых имели своим последствием то, что круг лиц, высказывавших единомыслие с новым императором, оказался весьма широким» [107] Там же, с. 307. . В этот круг лиц входило и большинство членов высшей византийской церковной иерархии. Однако смерть Филиппика прервала новое возрождение монофелитства, а возникшие вскоре иконоборческие споры вообще отодвинули его в прошлое. Только в Сирии монофелитство держалось еще достаточно долго. Здесь в конце VII — начале VIII вв. произошло разделение православных на «мелкитов» и «маронитов» [108] См.: Brock S. Р. A Syriac Fragment on the Sixth Council // Oriens Christianus, 1973, Bd. 57, p.63–71. , и характерно, что исповедание монофелитства было присуще части христиан и той, и другой ветви сирийской Церкви [109] См.: Rajji M. Le monothelisme chez les Maronites et les Melkites // The Journal of Ecclesiastical History, 1951, vol. 2, p. 38–42. . Но в византийской Церкви монофелитство больше не появлялось.

Материалы, имеющиеся в распоряжении ученых для реконструкции фактов жизни преп. Максима, с одной стороны, весьма обширны, а с другой — достаточно противоречивы [110] Предварительные соображения на сей счет и указания на литературу см.: Сидоров А.И. Некоторые замечания к биографии Максима Исповедника // Византийский Временник, 1986, т. 47, с. 109–124; Сидоров А.И. Максим Исповедник: политика и богословие в Византии VII в. // ΠΟΛΙΤΕΙΑ . Ретроспективная и сравнительная политология. Вып. I. М., 1991, с. 120–176. . Критическое издание их, планирующееся в Бельгии, должно включать 11 документов [111] См.: Allen Р. Blue-Print for the Edition of Documenta ad Vitam Maximi Confessoris Spectanta // After Chalcedon, p. 11–21; Gatti M. L. Massimo il Confessore. Saggio di bibliografia generale ragionata e contributi per una ricostruzione scientifica dei suo pensiero metafisico e religioso. Milano, 1987, p. 29–35. , но оно, к сожалению, еще не вышло. К числу наипервейших источников, как кажется, следует причислять греческие «Жития» преп. Максима. Известны четыре редакции их (первая и вторая слились в рукописной традиции воедино), однако все они принадлежат к сравнительно позднему времени (точная датировка является спорной) и дают более или менее точные сведения лишь для периода жизни преп. Максима после Латеранского собора. К греческим «Житиям» тесно примыкают грузинское «Житие» (в пространной и краткой редакциях), изданное К. Кекелидзе, и славянское «Житие», вошедшее в «Минеи Четьи» св. Димитрия Ростовского, — они отличаются от греческих «Житий» лишь деталями. Публикация английским востоковедом С. Броком (1973 г.) сирийской биографии преп. Максима [112] См.: Brock S. An Early Syriac Life of Maximus Confessor // Analecta Bollandiana, 1973, t. 91, p. 299–346. заставляет во многом пересмотреть традиционное описание жизни святого. Она написана неким Георгием Решайнским, бывшим учеником св. Софрония Иерусалимского, но принявшим сторону монофелитов. Георгий создал эту биографию как историко-богословский памфлет, направленный против «ереси максимиан», непосредственно накануне VI вселенского собора. Другими словами, данное сочинение представляет собой самый ранний письменный источник, относящийся к жизни преп. Максима. Тенденциозность его отпугивала и отпугивает некоторых исследователей. Еще ученик В. В. Болотова (и его преемник по кафедре в Петербургской Духовной Академии) А. Бриллиантов, знакомый с рукописью сирийской биографии, считал, что в ней «исторические сведения перемешаны с ошибками и прямыми вымыслами» [113] Бриллиантов А. О месте кончины и погребения св. Максима Исповедника. Пг., 1918, с. 2. . Некоторые современные ученые разделяют скептицизм А. Бриллиантова [114] См.: Bracke R. Ad Sancti Maximi vitam. Studie van de biografische documenta en de levensbeschrijvinge Maximus Confessor (ca. 580–662). Louvain, 1980, p. 12–55. , но другие знатоки творчества преп. Максима склонны все же более позитивно подходить к сирийской биографии [115] См.: Ganigues J. M. La Personne composée du Christ d’aprés saint Maxime le Confesseur // Revue Thomiste, 1974, t. 74, p. 181–189; Idem . Le martyre de saint Maxime le Confesseur // Revue Thomiste, 1976, t. 26, p. 410–414; Dalmais I.H. La vie de Saint Maxime le Confesseur reconsiderée? // Studia Patristica, 1982, vol. 17, pt. 1, p. 26–30; Idem . Maxime le Confesseur // Dictionnaire de Spiritualité. Fase. LXVI–LXVII. P., 1978, p. 836–838. . Последний подход представляется нам более разумным; игнорировать древнейший биографический источник (даже тенденциозный) не позволяет научная совесть. При этом, конечно, необходимо отделять пшеницу от плевел, но зерна истины в сирийской биографии, без сомнения, содержатся. Опираясь на нее, на греческие редакции «Жития» [116] При всех своих различиях, они обладают общей основой. Мы пользуемся, главным образом, изданием и переводом М. Д. Муретова. См.: Творения святаго отца нашего Максима Исповедника, Ч. I. Сергиев Посад, 1915. Греческий текст см. в: PG 90, 67–206. и на некоторые косвенные данные, имеющиеся в творениях самого преп. Максима, мы и попытаемся восстановить основные этапы жизни святого, оговариваясь заранее, что это будет лишь весьма гипотетическая реконструкция, ибо многие факты ее ускользают от нашего внимания, а другие вызывают сомнение или предполагают различные толкования.

Относительно раннего периода, покрытого наиболее густым мраком, наблюдается наибольшее расхождение между сирийской биографией и греческим «Житием». Последнее утверждает, что «отечеством» преп. Максима был Константинополь, а «его родители принадлежали к старинной благородной фамилии,… отличались благочестием, склонностью к добродетели и исполнением ее». Своему чаду они не позволяли «предаваться юношеским удовольствиям» и детским ребячествам, «чтобы еще не сложившаяся и слабая природа не была увлечена к расслаблению и изнеженности нравов». Наоборот, они с ранних лет прививали ему влечение к добродетели. В надлежащее время преп. Максим получил соответствующее образование, постиг «все науки»; «в риторике и искусстве речи достиг наивысшей ступени», а в философии превзошел всех, ибо более всего «он изучал и любил философию». При этом софистику и «ложные умозаключения он совершенно отверг, а правила и принципы ( περὶ λόγους καὶ δόγματα —скорее то, что относится к содержанию философских учений), равно и другие логические методы и доказательства признал и усвоил». Поэтому преп. Максим «был для всех предметом удивления, как обладавший таким знанием и такою добродетелью, а еще более смиренномудрием и скромностью». Особое удивление вызывало последнее: «Он был столь предрасположен к скромности ( τῶ μετρίω), что только ее одну считал важной и достойной похвалы, признавая ее превыше всей славы человеческой».