Ларри Крабб - Внутренний мир

Что представляет собой зрелый христианин в глубине души? Какие чувства он испытывает? Всегда ли он стремится поступать как подобает, или внутри него происходит яростная схватка между желанием поступить дурно и чувством долга, обязывающим поступить правильно?

Ощущают ли себя счастливыми зрелые христиане? Или их не покидает обостренное чувство одиночества и постоянной внутренней борьбы? Изменились ли они настолько, что все их истинные побуждения проникнуты искренним желанием угодить Богу? Или они продолжают убеждаться в испорченности своей души? Делает ли их стремление к святости более счастливыми? По мере того как мы укрепляемся в вере, ощущаем ли мы себя более сильными – или, все же, более слабыми?

Некоторые люди искренне считают себя счастливыми. Но не притворяются ли они? Может быть, они недостаточно активно ведут свою внутреннюю борьбу? Они понимают людей, страдающих от боли и разочарований не более, чем сытый способен разуметь голодного. А может быть, жизнь этих «счастливцев» исполнена таким спокойствием и довольством, что лучшего и пожелать нельзя. Каким же образом выражается у этих людей стремление к духовной зрелости?

Что означает – возрастать, меняться, все больше и больше уподобляться образу Христа? Какая перемена возможна в нашей жизни и как ее осуществить?

ПРИЛИЧНЫЙ ВИД

КАК ПРИЗНАК ДУХОВНОЙ ЗРЕЛОСТИ

Не так давно я выступал перед большой группой людей – мужчин и женщин, – хорошо зарекомендовавших себя и в церковных, и в деловых кругах. Встреча проводилась в большой, уютной аудитории, кресла в которой были обиты бархатом, как в театре. Вокруг царила приятная и дружественная атмосфера, все выглядели радостными и счастливыми. Одеты все были по последней моде, и та непринужденность, с которой они общались перед началом встречи, говорила о том, что, не в пример моему другу, чувствовали они себя отлично. Их лица не несли на себе отпечатка мучительной внутренней борьбы. Все выглядело столь же пристойно, как это бывает по воскресеньям в церкви, когда прихожане приветствуют друг друга у входа, а потом с большим вниманием слушают проповедь во время богослужения.

Когда я стоял там перед этими счастливыми людьми, порой мне становилось немного не по себе. Я вглядывался в это море лиц и думал: «Неужели я здесь – единственный, кто страдает от осознания собственного несовершенства и развращенности? Может быть, я просто нытик? Неужели никто из них не тяготится тем, что в его отношениях с людьми нет подлинного чувства, что, несмотря на все усилия, любовь, которую он старается проявить к другим, на самом деле поверхностна? Неужели никто из них хотя бы изредка не испытывает чувства разочарования в себе?

А может быть, я просто одержим стремлением к совершенству и мне надо просто успокоиться и научиться воспринимать жизнь, как она есть, радуясь хорошему и не зацикливаясь на плохом? Возможно, люди с более здоровой, чем у меня, психикой обрели такие отношения с Богом, которые позволяют им вести более уравновешенную жизнь и испытывать менее сильные переживания и внутреннюю борьбу». И все же, глядя на своих внешне благополучных слушателей, я понимал, что среди них есть люди, у которых в жизни далеко не все в порядке. Ведь в любой аудитории, в том числе и среди самых выдающихся и уважаемых людей, как те, которые сейчас слушали меня, непременно найдутся такие, чья жизнь в данный момент отягощена болезнью, конфликтами с детьми, семейными неурядицами или затруднительным материальным положением.

В том зале в первом ряду сидел один мой друг. Он долгое время был миссионером, и тогда он как раз только что завершил свое двадцатипятилетнее служение, которое проходило в довольно трудных условиях. За несколько дней до этой встречи он поведал мне, с трудом сдерживая слезы, что его семейная жизнь полна проблем. Он не представлял, как ему сблизиться с отдалившейся от него женой. Его подрастающие сыновья приспосабливались к жизни в Америке,

с утра до ночи слушая рок-музыку, и он не мог решить, пресечь ли это их увлечение или закрыть на него глаза. Он признался, что чувствует себя неудачником, способным на миссионерскую работу, но не способным наладить отношения в собственной семье. И я убежден, что в этой аудитории мой друг был не единственным, кто тогда находился в затруднительном положении.

Однако я не сомневаюсь, что даже среди сих страждущих были и те, кто прошел через выпавшие на их долю испытания с честью, со спокойствием и уверенностью, которым я могу только позавидовать. Я сам был свидетелем того, как некоторые из них получали известия, способные разбить любое сердце, но эти люди лишь благодарили Бога за его верность, молились, чтобы Он укрепил их, и, сжав зубы, продолжали следовать за Ним.

Было ли их поведение искренним? Неужели они не ощущают, как порой жизнь несправедлива к ним, обрушивая на них свои удары, лишая их желания продолжать свой путь? Неужели они никогда не испытывают желания самим решить, как справиться с трудной ситуацией, не полагаясь на всесильного Бога? Такие ли уж они спокойные и уверенные в глубине души, какими выглядят внешне?

Конечно, некоторые не выдерживают и падают под грузом проблем. Они пытаются убежать от реальности с помощью алкоголя, наркотиков, богатства или плотских удовольствий. У некоторых внутренняя напряженность проявляется в форме депрессии, во внезапных приступах беспокойства или мыслях о самоубийстве. Многие согласятся, что таким людям нужна особая помощь, чтобы снова встать на ноги. Но у меня вызывают тревогу другие – те, кто даже при очень тщательном рассмотрении кажется вполне благополучным и счастливым. Действительно ли они нашли то, что помогает им сохранять завидное спокойствие, дает счастье и никогда не покидающее их стремление поступать как положено?

Некоторые, может быть, и нашли. Но мне кажется, что большинство людей, постоянно выглядящих счастливыми, в действительности находятся в конфликте с самими собой. Их отношения с другими людьми неестественны. Они заглушают душевную боль удовлетворением, которое получают от своей бурной деятельности и всевозможных жизненных достижений. Возможно, многое из того, что внешне выглядит как духовная зрелость есть такое состояние, когда человек просто закрывает глаза на истинное положение вещей и отказывается вглядеться вглубь собственной души. Может быть, в этой жизни нам вообще недоступно счастье, которое некоторые так старательно изображают?

ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ПОД ВНЕШНОСТЬЮ?

Какими бы счастливыми мы ни казались другим и даже самим себе, в глубине нашего сердца таится некое смутное ощущение, что в нас есть что-то неправильное и ужасающе порочное. Мы переживаем, попадая в затруднительное положение, мы стараемся выглядеть как ни в чем не бывало, когда нас критикуют, мы сердимся, если наша вторая половина нас не понимает, мы осознаем, что, касаясь сложных проблем, с которыми не можем справиться, уклоняемся от их решения и, наоборот, стараемся больше говорить о том, что выставляет нас в выгодном свете.