Протопресвитер Стефанос Анагностопулос - Беседы о литургической жизни Церкви

И Четвертая:чтобы была принята с радостью Жертва Церкви и Святой Дух осенил служащих священников и Святые Дары и народ» [409].

Молитвой приношениямы, служащие священники, просим Господа нашего Иисуса Христа, сделать нас достойными принести Святые Дары, сначала за наши собственные «грехи», а затем за «неведения» народа. Проступки священников, как мы сказали, называются грехами, в то время как проступки народа — грехами неведения. Первые совершаются сознательно, вторые же — по незнанию. Для священника не допускается незнание. И его самые незначительные и крошечные грехи велики, не по природе своей, но потому что отягощаются званием священника, который их совершает. В Ветхом Завете говорится, что если согрешит кто-нибудь из сынов Израилевых по незнанию или ошибке, надо принести малую жертву. Однако, если согрешит первосвященник, он сделает виновным весь народ! [410]Ибо, как говорит нам святой Иоанн Златоуст,раны священника, то есть его грехи, его падения и ошибки требуют большей помощи: такой, какой требуют все вместе раны народа, потому что отягощены «званием» его Священства! [411]

Так епископ отягощен всеми грехами народа его митрополии.

Священник — всеми падениями народа его прихода.

Духовник — всеми ранами исповедующихся ему чад, потому что не назначил им подходящего лечения.

Священник грешит… народ не ведает… Один Господь наш Иисус Христос, Богочеловек, воплотившийся Бог Слово безгрешен!

Несмотря на то, что грехи народа называются грехами «неведения», как только народ узнает и поймет, что есть Божия воля, с этого момента он сам несет ответственность за то, за что понесет наказание в день Суда («который знал… и не делал… бит будет много» [412]).

В молитве приношения мы должны обратить внимание на слова «всем сердцем».

Возлюбим Бога нашего, как его любили святые, мученики и исповедники, великие отцы Церкви и все анахореты. Возлюбим Его с такой силой, с таким жаром, такой верой, чтобы мы смогли вместе с апостолом Павлом признать: кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?… ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем [413].

Также достойны внимания слова «обрести Благодать пред Тобою»той же молитвы. Мы хотим обрести Благодать у Господа, как ее обрел пророк Давид, согласно слову Деяний [414], и апостолы в день Пятидесятницы, которые «исполнились все Духа Святаго» [415]. Все мы, священники, и вы, верные христиане, ищем Благодати Святого Духа. И больше всего мы хотим, чтобы нас осенила сила и Благодать Всевышнего Бога, как это вышло с Пресвятой Богородицей: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» [416], ибо она действительно обрела «Благодать у Бога» [417].

Поэтому мы с дерзновением приступаем к престолу Благодати, согласно апостолу Павлу: «чтобы получить милость и обрести Благодать для благовременной помощи» [418]. Не только для того, чтобы найти Благодать у Господа, но и милость Его: чтобы стали они вместе (Благодать и милость) благовременной помощью в моменты наших личных искушений…

После молитвы приношения священник возглашает: «Щедротами Единороднаго Сына Твоего, с Нимже благословен еси, со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно, и во веки веков».

Народ отвечает: «Аминь».

Мы просим Бога-Отца, Вседержителя, принять наши прошения. И Бог-Отец принимает их, но «щедротами Единороднаго Сына Своего». Еще мы горячо просим, чтобы осенила Благодать Святого Духа

и нас, недостойных служителей Его,

и Святые Дары,

и верный народ!

И Он выполняет наши просьбы, но «щедротами Единороднаго Сына Своего».

Почему мы говорим «щедроты», а не «милость»?

«МИЛОСТЬ» — это дар сердца. «ЩЕДРОТЫ» — это желание дара и благодеяния. Это желание Крестной Жертвы, по причине любви, которая пылает «щедротами милосердия»!

122.Однажды святой Силуан, новый святой нашей Церкви, встретил одного святогорца, который обладал даром сокрушения и частых слез. Когда он его увидел, тот был весь в слезах. Тихие слезы катились по его худым щекам. Эти слезы Божественной Благодати текли на протяжении всего богослужения. Эти слезы он проливал и когда молился, вспоминая Святые Страсти Христовы и Распятие Его, и Пресвятую Богородицу и Ангелов, Царя Небесного и радость святых!..

Святой Силуан подошел к нему и спросил нарочно, чтобы его «подловить», как мы бы сказали:

— Хорошо ли, отче, молиться за мертвых?

Тот вздохнул и со слезами сказал:

— Если бы я мог, я бы вывел все души из ада, где они столько претерпевают и мучаются в кромешной тьме…! Я бы их вывел! Да, я бы их вывел! И только тогда успокоилась бы и возрадовалась моя душа!

И сделал руками движение, словно собирал колосья хлеба… И снова начал плакать… [419]

Молясь «оставшееся время нашей жизни»о том, чтобы обрести Благодать и милость у Господа, мы должны претерпеть искушения, несчастья и болезни, которые часто могут быть мучительными и «неумолимыми» (никакое лекарство их не может облегчить). Но, если в таких обстоятельствах мы проявим терпение, славя Бога, мы обретем Его Благодать и милость в избытке. Иначе, сетуя, мы подвергаем опасности спасение нашей души.

123.Часто афонский старец Хаджи-Георгий вспоминал своего прадеда, который страдал от неизвестной и неизлечимой в то время болезни. Однажды, потеряв терпение, больной попросил Бога забрать у него жизнь, потому что он больше не мог выносить боль. Несмотря на то, что был благочестив, сдался…

Тогда явился ему Ангел и сказал:

— Ты страдаешь на земле, чтобы очиститься, как очищается золото в огне, чтобы засиял ты как солнце, ты должен страдать еще один год. Скажи мне: что ты предпочитаешь? Год мучений и боли или три часа в преисподней, чтобы увидеть, куда направляются непокаявшиеся грешники и как они будут мучиться во веки веков?

Больной батюшка подумал: «Еще один год мучений и боли здесь… о, это слишком! Лучше я потерплю три часа, хотя и в аду».

Итак, он ответил Ангелу, что предпочитает провести три часа в аду. Ангел тут же схватил его в охапку и перенес в ад… Удаляясь, Ангел сказал ему:

— Спустя три часа я вернусь.

Повсюду царили кромешная тьма и бесконечные страдания… Неописуемое место. Нигде ни луча света, ни слов утешения. Везде несчастный батюшка видел и слышал только страдания и вопли. Везде, куда бы ни кинул он взгляд, он замечал отчаяние, страх и ужас. Ни звука радости в бесконечной бездне преисподней. Только глаза демонов, готовых его растерзать, горели во тьме.