Стюарт Манро-Хэй - В поисках ковчега Завета: По следам скрижалей Моисея

Эта таинственная вещь, по мнению Алмейды, была именно тем, что дало имя всем другим таботам. Он дает нам объяснение того факта, что хотя табот — это всего лишь табличка, все эфиопы зовут его "ковчегом Завета". Алтари кубической формы, о которых говорит Алмейда, — это манбара табот. Различие в том, что есть отсылка к некоему ларцу. Реликвия, как и во времена Альвареса, принесена с горы Сион, но теперь она превратилась из алтарного камня, скорее всего, в деревянный ларец больших размеров.

Мануэль де Алмейда также приводит странный рассказ о таботе Сиона, который звучит совершенно невероятно:

И в главных церквях алтари сделаны в виде ларцов, как то было заведено в древности. Как я слышал, внутри них есть pagode (святилище?) или идол, в котором хранится фигура женщины с огромной грудью. Зная об этом, император несколько лет назад, когда приехал в церковь для коронации, просил священников, чтобы они открыли означенный ларец и показали ему, что внутри. Те так и не сделали этого.

Император Суснейос не увидел, что же было внутри святилища Аксума, а мы больше не услышим о странной статуэтке. В эфиопских церквях практически не было скульптурных изображений, хотя мы и не можем сказать, что они были запрещены, так как в археологических раскопках была найдена древняя скульптура еще доаксумских времен. Самое интересное, что Контенсон проводил раскопки на месте будущей часовни скрижалей Моисея, и именно здесь был найден фрагмент базальтовой головы женской статуи. В Хавелти, Матаре и Адулисе были открыты еще более примитивные глиняные изображения "матери-земли". Что касается статуэтки внутри христианского алтаря, то это выглядит достаточно сомнительно. Алмейда также указывает, что данная информация — это неподтвержденный слух. Но мы не должны забывать, как мало мы знаем о способах выражения индивидуальности древней эфиопской церкви и о том, что говорит "История Ханны": "И внутри святая святых, в месте, где покоилась святая скиния, была фигура Марии, дочери Иосифа" [97] Almeida // Monneret de Villard U. Aksum. Rome, 1938. P. 73. .

11 декабря 1625 года в Данказе император Эфиопии Суснейос встал на колени перед католическим патриархом, дабы отдать себя под власть римского понтифика Урбана VII. В феврале 1627 года, в то время как император столкнулся с нарастающей волной религиозных бунтов, папа, согласно Геддесу, мягко убеждал его "собраться с мужеством… достойным колена Давидова, в котором Эфиопия прославляет своего предка". Он не прибавил ни слова воодушевления солдатам, о котором его умолял император.

Эфиопы с ужасом смотрели на религиозные реформы нового патриарха Афонсо Мендеса, который грубо указывал на слабые места в вероучении эфиопской православной церкви и поднял бурю гнева, похоронившую малейшую возможность существования католической Эфиопии. После разгрома раздосадованный Мендес, изгнанный с патриаршего места сразу после того, как престол унаследовал сын Суснейоса, Фасилад, слал отчаянные письма с Гоа, напрасно стараясь убедить португальское правительство военными усилиями получить то, что не удалось достигнуть проповедью и примером. Небрежность в обращении с сакральными предметами церковной утвари была одним из преступлений, которые эфиопское духовенство вменяло в вину католикам. Позже, в ответе на одно из писем патриарха, император обвинил их в вандализме из-за сожжения деревянных таботов и замены их заново освященными.

Отец Мануэль Баррадас был одним из священников, изгнанных вместе с патриархом. В 1633–1634 году в Адене он занялся написанием истории католичества в Эфиопии, в результате чего из-под его пера вылилось умное и взвешенное описание этой страны. Баррадас пишет, что история ковчега, Сиона Аксума, была глубоко укоренена в эфиопских легендах. Но он настаивал на отсутствии каких-либо свидетельств о скрижалях Моисея в эфиопских источниках, и это достаточно странно, если вспомнить о документах, бывших в его распоряжении:

Они убеждены в том, что сын Соломона, Милелек, принес его с собой, или, лучше сказать, его отец послал с ним священника по имени Азария, который выкрал ковчег Завета, оставив в Иерусалиме подделку. Священники Аксума верят, что именно эта священная реликвия является их таботом, алтарным камнем, который они зовут Сионом Аксума, так как он пришел из Сиона, чтимого и знаемого всеми. Это не совсем так, как описывает отец Луис [Уррета]. Согласно его рассказу, когда Дева Мария еще была жива, апостолы послали алтарный камень Сиона в Эфиопию. Я никогда не слышал, чтобы абиссинцы говорили, что их церковь построена при жизни Девы Марии и что табот, или Сион Аксума, был прислан апостолами, а не привезен Милелеком… Этот вздор о краже ковчега приводится братом Луисом в первой книге, пятой главе, и он подвергает его жестокой критике. В том же духе он должен был осудить другую небылицу о существовании обломков скрижалей Заповедей, разбитых Моисеем, о которых не упоминается в Библии и которые, согласно легенде, находятся в ковчеге Завета, украденном Милелеком и до сих пор существующем в Аксуме. Ведь если бы он не был потерян, то слава его разнеслась бы по всему свету [98] Barradas M. Tractatus Tres Historico-Geographici (1634), trans. by E. Filleul, ed. by R. Pankhurst. Wiesbaden, L996. P. 122. .

Неужели Баррадас не знал о свидетельстве Сага Зааба и других источниках этого периода, включая копию Альвареса, сделанную Бекаделли, и книгу Жуао де Барроса, которые говорят, что скрижали, хотя и не разбитые, а те, что были заново вложены в ковчег, были в Эфиопии? Неужели он ничего не знал о том, что писал Абу Салих, и о письме Альфонсо Арагонского царю Йисхаку? Или он делал различие между разбитой парой скрижалей и целой, которая хранилась в ковчеге?

Баррадас был уверен, что в Эфиопии нет никаких свидетельств о скрижалях. Он делает вывод:

Нет никаких свидетельств, что на гору Амару, где они были расположены, согласно Уррете, вторгались вражеские войска, похитившие скрижали, которые затем были потеряны; также и ковчег Завета никогда не был в Эфиопии, как и разбитые скрижали Заповедей.

Видно, как этот вопрос одновременно интересует и раздражает Баррадаса. Он продолжает убеждать предполагаемых читателей, что ничего подобного в Эфиопии никогда не было, и приводит еще несколько ошибочных утверждений Урреты. Последний писал, что монастырь в Аллилуйи в Тигре был местом паломничества еврейских торговцев; они

…приходили из Африки, Азии, Персии, Мекки, Аравии и путешествовали в Ливию, Нубию и Борно, простираясь ниц и бросая свои шапки оземь. В Аллилуйи они кланялись с величайшим трепетом пред скрижалями Закона, разбитыми Моисеем и хранящимися в горе Амара [Амба Гешен, находящейся далеко на юге, но, согласно Уррете, видимой из Аллилуйи]. Преподобный отец был вынужден написать это, так как дон Жуао Бальтазар [информатор Урреты] поклялся ему, что означенная реликвия действительно была там, и он не только видел ее, но и несколько раз держал в руках. Все это полный вымысел и ерунда: нет никаких свидетельств об этой реликвии, как в прошлом, так и в настоящем. Ведь если бы что-либо подобное действительно было здесь, то скрыть данный факт было бы просто невозможно; и даже если бы она находилась здесь и под воздействием времени потеряла часть былого величия, то все равно вызывала бы бурю восторга и почитания…