Марк Синглтон - Тело йоги. Истоки современой постуральной практики

Появление нового пан-европейского жанра здоровья и журналов по фитнесу, начиная с «L’Athlète» Эдмонда Десбоне (Edmond Desbonnet) в 1896, укрепляет популистский статус физической культуры и превозносит преимущества культивирования тела с помощью гимнастик и упражнений с весом.

«Отец французского бодибилдинга» профессор Эдмонд Десбоне

Спортивный клуб профессора Эдмонда Десбоне в Лилле

В том же году происходят первые крупномасштабные гимнастические состязания на первой современной Олимпиаде в Афинах.

Начало 20 века ознаменовалось «расцветом периодических изданий» (Dutton 1995 , 125), что вызвало беспрецедентную озабоченность телесным здоровьем у британских мужчин из среднего класса и «волну одобрения строительства и дисциплины тела» среди рабочего класса (125).

Доктрина «в здоровом теле здоровый дух» подкрепляется широким спектром инноваций в британском обществе, в частности, после реформ 1830-х годов программы английских публичных школ включают множество подвижных игр и видов спорта, а также под влиянием континентальных гимнастик (в особенности системы Линга) модифицируется военная подготовка британской армии и флота.

Физическая культура 19 века связывает в кластер идеологические элементы (ранее разнородные – прим.пер.), такие как мужество, мораль, патриотизм, игра по правилам и вера, которые послужили «средствами для формовки совершенного англичанина». (Collingham 2001 , 124).

Эти ценности, взращиваемые в английских публичных школах, Оксфорде и Кембридже, известны как Мускулистое Христианство. Термин был впервые использован в романе Чарльза Кингсли «Два года назад» (1857) и затем повторен другом Кингсли, Томасом Хьюзом в его романе «Том Браун в Оксфорде» (1860), для того чтобы отметить, что совершенствование тела имеет прежде всего благочестивую (божественную) причину.

Дадли Сарджент (в центре), первый директор Bowdoin колледжа легкой атлетики из движения «мускулистого Христианства», 1875.

Сторонники Мускулистого Христианства приняли принцип «в здоровом теле…», превратив его в символ веры, «боевой клич против греховности и против всех тех, кто стоял на пути величия Англии» ” (Mosse, 1996 , 49).

Этот новый дух атлетизма не ограничивается системой государственных школ, но распространяется в народе через такие организации как Армия Спасения, и, что более существенно для данного исследования , YMCA.

Культивирование телесной мощи стало моральным обязательством перед миром, соматическим императивом для всех, кто принадлежал к нации, религии и империи, и, напротив, негативно характеризовало те расы и земли, которые не разделяли этой общей идеологической цели.

В конце 19 века (и на протяжении всего двадцатого) индивиды, как и государства, «буквально захвачены (transfixed) идеей исправления своих тел, и часто в равной степени одержимы видением исправления коллективного национального или расового тела» (Ross, 2005 , 5).

Эта евгеническая принудительность часто вырастает из осознания дисбаланса в триаде «тело – разум – душа», который происходит из за чрезмерного развития интеллекта в ущерб духовному и физическому аспекту человека.

Как и современная йога сегодня, ранняя физическая культура часто базировалась на ярко выраженном антиинтеллектуализме и переоценке других частей модели человеческой триады.

Она была задумана не как простое стремление к механической силе, но как проект восстановления целостности индивидуальной и коллективной жизни.

К рассвету двадцатого века «тело становится источником удивления и гордости, символом человеческой силы, способности и выносливости. Модернистское возрождение Олимпийских игр в 1890-х, рост спортивной культуры в девятнадцатом веке сделали тело главной достопримечательностью в великую эпоху спортивных состязаний и выставок, и эта позиция продолжает удерживаться» (Ross, 2005, 7).

Этот первый план тела современной эпохи как локус индивидуальной и националистической ностальгии по целостности является важным показателем условий, лежащих в основе ренессанса хатха-йоги (курсив переводчика).

Новые формы хатха-йоги, появившиеся в этот период, отвечали тем же желаниям и стремлениям и манили теми же грезами самоосуществления (self-fulfillment), или, скорее, самореализации (self- realization), что и многие формы националистической физической культуры Запада.

Скандинавские гимнастики

Возможно, более чем любая другая система физической культуры, шведская гимнастика, построенная на новаторской разработке Линга (1766–1839), послужила ориентиром развития современной физической культуры на Западе и постуральной йоги в ее современных экспортных формах.

Наследующий традиции «лечебных гимнастик», разработанных Тиссо и другими и имевших первоначально терапевтическую направленность «борьбы с заболеваниями через движение», метод Линга был известен поэтому как «лечебное движение» (Dixon and McIntosh, 1957 , 88)

Лечебная гимнастика Линга начиналась с разработанного им метода, известного сегодня как массаж, и затем развилась в метод «лечебного движения».

Преемник Линга, Л. Дж. Брантинг (L. G. Branting), «довел лечебную гимнастику до высокого уровня эффективности и разработал терминологию для гимнастики, которая сохраняется и в двадцатом веке» (Dixon and McIntosh 1957 , 94; cf. Branting 1882).

Гимнастика Линга на фестивале в Лейпциге в 1913 году.

Линг-базированный тренинг касался развития «целостной личности», таким образом предвосхитив акцент на «уме, теле и духе» в йога-практиках нью-эйджа и YMCA.

Один из первых апостолов системы, Матиас Рот, считал, что « Единство человеческого организма и гармония ума и тела, а также гармония между различными частями одного и того же тела, представляют собой великий принцип гимнастики Линга ». («Движения или упражнения по системе Линга для должного развития и укрепления человеческого тела в детстве и в юности» (Roth 1856, 5) (1).

Эти и подобные им холистические системы упражнений быстро распространялись и становились популярными.