Марк Синглтон - Тело йоги. Истоки современой постуральной практики

Это широко распространенное понимание, что асаны «по сути, выполняют медицинскую и лечебную функцию», сместило эзотерические особенности хатха-йоги на второстепенную (но все же вспомогательную) позицию.

Хотя мой основной интерес связан здесь с физической культурой, мы также должны отметить тесные исторические связи постуральной йоги с современным Натуральным Лечением (натуропатией).

Интеграция асан в натуропатию, особенно в 1930-х и 1940-х, как показал Джозеф Альтер, была важным фактором секуляризации и демистификации йоги и имеет решающее значение, с точки зрения производства теорий, почему и как асаны приносят физиологическую пользу (Alter 2000, 2004a).

Норман Сьоман утверждает, что терапевтическая причинно-следственная связь с асанами является «поздним наложением на то, что изначально было только духовной дисциплиной» (Sjoman, 1996, 48) (3).

Хотя мы могли бы спросить Сьомана, что это вообще такое — «только духовное», здесь истинно то, что в двадцатом веке индивидуальные позы йоги явно ассоциируются с конкретными условиями лечения.

Скрупулезное и искусное развитие этой связи в 1920-х пионерами современной хатха-йоги Шри Йогиндрой и Свами Кувалайанандой консолидировало раннее обобщенное принятие хатхи в качестве индийской терапевтической системы лечебного движения.

Один из первых учеников Кувалайананды вспоминает, как до встречи с Учителем йога была для него «медицинской и палатной гимнастикой, чистой и простой» (Muzumdar 1949 , v), показывая, что в двадцатых годах прошлого столетия это была единая стандартная парадигма всех практик йоги.

Двенадцатью годами ранее Музумдар фактически утверждал, что источник шведской гимнастики, в конечном счете, сама йога. Сходство между йогой и гимнастикой Линга, говорит он, может объясняться передачей знания из Индии в Европу тысячи лет назад. «Шведские упражнения не являются оригинальными», узнаем мы, но происходят из древних терапевтических методов индийской йоги (Muzumdar1937a, 816).

Когда в 1969 Мирча Элиаде протестует, что хатха йога «не является ни спортивным, ни гигиеническим совершенствованием» и что «невозможно и не следует путать ее с гимнастикой», он отвечает на то, что имело место еще в 1930-х, когда уравнение физиологических упражнений хатха-йоги и лечебной гимнастики становится стандартным (Eliade 1969, 228).

Привлекательность постуральной йоги в значительной мере обязана именно этой репутации – доступной индийской альтернативы системам Запада, которые доминировали в физическом воспитании Индии, начиная с последней трети девятнадцатого века.

Те самые авторы, которые синтезировали техники и теории современной гимнастики с хатха-йогой, тем не менее представляют западные гимнастики бедными в отношении «духовности» и «целостности». (Yogendra 1988 [1928] ; Sundaram 1989 ). Но если эти обвинения верны для гимнастической муштровки, стандартной в индийских школах на рубеже веков, они не отображают большей части современной физической культуры, которая изначально позиционировала себя как духовный поиск.

Это отрицательное сравнение сохраняется в учебниках по практической йоге на протяжении двадцатого века. В самой влиятельной из «сделай сам-книг» по йоге всех времен и народов, «Свет Йоги» Айенгара, мы читаем, например, что «асаны не просто гимнастические упражнения, они – позы» (Iyengar 1966, 10). А затем Айенгар переходит к изложению практики асан по существу в понятиях здоровья и фитнес-режима, сопоставимых с гимнастикой, но без необходимости покупки дорогостоящего оборудования. В сущности, месседж Айенгара не отличается от его предшественников из 1930-х. Даже когда они пытались доказать, что йога это не гимнастика, редко какой современный средний английский автор мог провести качественное различие между гимнастическим упражнением и асаной.

Расхожий посыл был таков, что асана является укорененной демократической формой индийской гимнастики, не нуждается в приспособлениях и существенно схожа по функциям и целям с западной физической культурой, однако может предложить намного больше и лучше.

Сандов и бодибилдинг

Термин «бодибилдинг» впервые ввел в 1881 году культурист YMCA Роберт Дж. Робертс (см. Brink 1916). Однако знанию о нем мы обязаны великому Евгению Сандову (1867-1925), начавшему всемирную революцию бодибилдинга путем множества демонстраций и лекций, которые он проводил с начала двадцатого века, а также его популярному журналу «Sandow’s Magazine of Physical Culture», впервые изданному в 1898 году.

Его рекомендации по вопросам здоровья и фитнеса сделали «физическую культуру» бытовым словосочетанием, домашней фразой. Сандов оставил неизгладимый след не только в европейских и американских режимах упражнений, но и в Индии, где встретил громадный энтузиазм у множества последователей зарождающегося физкультурного движения (Segel 1998 , 206). Ко времени своей поездки на Ближний Восток Сандов уже был героем индийской культуры, и успешное турне по субконтиненту послужило для дальнейшего распространения его системы (Budd 1997). Многие популярные авторы физической культуры следующих десятилетий (например, Рамамурти, 1923; Гхош, 1925; Гупта, 1925), вспоминали об этом туре как об определяющем моменте в истории физической культуры своих соотечественников и в собственной истории. Бодибилдинг, благодаря влиянию Сандова и других, таких как американский культурист Бернар Макфадден, пользуtтся в Индии на рубеже веков беспрецедентной популярностью.

Сочетая доморощенные практики здоровья с фитнес-режимами, он сыграл важную роль в возрождении «укорененных» упражнений, из которых и произойдет современная постуральная йога. Мы должны вспомнить здесь «еретическое» утверждение Джозефа Альтера, которое он, правда, не развил, что скорее Сандов, а не Вивекананда и Ауробиндо, оказал наибольшее влияние на формирование популярной современной йоги (Alter, 2004a, 28)

По мнению многих, йога была задумана как форма бодибилдинга, и не стоит забывать, что в первые годы 20 века этот термин обладал гораздо большей семантической широтой, чем сегодня, означая полный спектр медицинских и фитнес-практик, которые включали и корректировку фигуры упражнениями с тяжестями, но не ограничивались ими.

Поездка Сандова в Индию «указывает на политический подрывной потенциал физической культуры, и одновременно на присущую ей податливость» (Budd 1997, 85), что видно из того, как его методы были превращены в оружие борьбы за независимость. В руках националистических лидеров, таких как Сарала Деби (см. ниже), физические культуры, подобные системе Сандова, «не считаются изначально или исключительно западными, но могут быть отделены от пользователя и послужить любому Мастеру» (85).