Юлиус Эвола - Метафизика пола

Именно это последнее стало основой послеевангельского христианства. Утверждается, что половая жизнь в целом греховна; [353]католикам она разрешается только в социально оформленном браке и только ради деторождения. Брак как установленное таинство, а не простое благословение супружества, - явление в христианстве позднее (возникает примерно в XII в.), а религиозная церемония бракосочетания для тех, кто не желал более считаться пребывающим в конкубинате, установлена еще позже, на Тридентском соборе (1563). [354]Эта запоздалая сакрификация имела все же скорее светские, чем духовные цели. Вследствие того, что повсюду господствовала идея "противоестественности" и греховности секса, допускаемого лишь как способ продолжения рода, брак оставался в уничижительной, по Апостолу Павлу, ситуации меньшего зла, "remedium infirnitatis concupiscentiaT для тех мужчин и женщин, которые подчинены закону плоти и не могут выдержать целибата. Каноническая идея о том, что в браке сообщается "благодать, необходимая для того, чтобы законным образом придать естественной любви нерасторжимый характер, которым она без нее не обладает", оказалась в конце концов юридической надстройкой. Речь не шла о том, чтобы узаконить или благословить какие-либо глубокие, преображающие, сакральные изменения опыта жизни в поле, осуждаемые теологической моралью в принципе, но, напротив, о том, что всякое стремление предаться любви без чистого намерения продолжения рода выпадает из правил, предписанных "целомудренному союзу". Но мы уже показывали, что эрос и инстинкт продолжения рода вовсе не одно и то же; кроме того, в католическом обществе даже само деторождение оказывалось лишенным той сакральной мощи, которую развивали в древней семье родовые и сословные культы. На практике, христианско-католическая точка зрения привела не к освящению половой жизни, но к ее отторжению и "упрощению"; это и есть реальное следствие указанной "гибридности" - сделать общим для всех людей и для обыденной жизни то отрешение от нее, которое на самом деле есть лишь один из описанных выше способов аскетической трансформации (а не пуританского подавления) половой энергии. Результатом оказалось доминирование социальных аспектов христианских предписаний, ведущее к лицемерию и внешнему обузданию человека, аспектов, лишенных для нашего исследования всякого интереса. [355]

К смешениям того же рода приводит и правило о целибате католического духовенства: теряется различие между мирским священником и монахом-аскетом; первый все равно не может быть отождествлен со вторым, чего никогда и не было в многочисленных традиционных цивилизациях с их длинными священническими династиями, в которых сама кровь служила естественной поддержкой и средством удержания сверхъестественных даров, передававшихся из поколения в поколение от одного родоначальника. Вообще, к тем, кто, пребывая в традиции, живет по законам мира, не являясь аскетом, применимы высказывания, подобные приводимым ниже словам Ибн Аты: "Люди благоговейные и строгие удаляются от всего, что удаляет их от Бога, если же они видят Его во всякой вещи, они не удаляются ни от чего". [356]

Внутри христианства мы лишь изредка встречаем иное отношение к проблемам пола - среди гетеродок- сальных и гонимых течений. Это прежде всего Альбигойцы, Бегарды ("нищие") и "Братья Свободного Духа" (XX-XIV вв.); мысль о Божием всемогуществе привела их к выводам, подобным взглядам уже упоминавшихся традиций. Признавалось существование как бы двух религий: одной для простецов, другой - для просветленных, способных достигать видения Бога в самих себе и в любой вещи (quod dicitur quod homo ad tale statum potest pervenire, quod Deus in ipso omnia operatur). [357]Для достигших такого состояния идея греха исчезает, аскеза теряет значение, в то время как все проявления телесной жизни являют Славу Божию: эти люди сами себя ощущают проявлениями Бога в человеческом облике. Так, в том, что касается секса, утверждается безгрешность просветленного, свободного в духе человека: полагающие так доходят до утверждений, будто вообще женщины созданы для того, чтобы ими пользовались мужи, пребывающие в этой свободе - sic et mulilurs sunt ut sint ad usum Morum qui sunt in libertate spiritus [358]- более того, провозглашается аномия, доходящая до полного отрицания христианской концепции греховности и сущности нечистоты секса, вплоть до полного упразднения каких-либо ограничении; о взглядах некоторых сектантов можно судить, например, по таким утверждениям: quod talis liber redditur impeccabilis… et si natura inclinaret ad actum venereum potest licite ipsum perficere cum sorore vel matre et in quocumque loco sicut altaire. [359]В то же время следует осознавать, что могло существовать различие между тайными доктринами "просветленных" и тем, что им недобросовестно приписывали их противники; открытым остается и вопрос о том, всегда ли и обязательно ли доктринальньге принципы осуществлялись на практике.

Из числа необычных отдельных примеров можно выделить историю, рассказанную сэром Джоном Уодроффом, о результатах расследования, проведенного в Доминиканском монастыре святой Екатерины в Прато в связи со скандалом, вызванным тайно практиковавшимися там формами мистического эротизма. Вот очень характерные показания молодой женщины - настоятельницы монастыря: "Наш дух свободен, и наши намерения исключали какие-либо порочные действия. Главное и достаточное - восходить в Богопознании, неважно каким путем, ибо цель исключает гpex". Соединиться с Богом, - утверждала она, - это соединиться по образу соединения мужчины и женщины. Внутренняя жизнь души и райское состояние в мире заключаются в "транссубстанцировании" союза мужчины и женщины." Достичь "наслаждения Богом" через акт соединения с Ним можно через союз мужчины и женщины, союз с мужчиной, в котором я узнаю Бога". Вывод ее был таков: "То, что мы ложно зовем нечистотой, и есть подлинная чистота; это то, что Бог повелевает нам делать, и что мы делаем, и без чего мы не обретем Его, и это истина". [360]Этот пример является в своем роде достаточным; он не относится к институционно оформленным фактам освящения половой жизни, но имеет отношение к маргинальному свободному мистическому опыту; он принадлежит, в конечном счете, к иным, не христианским традициям. [361]Тем не менее, мы ясно видим тут прямые совпадения с идеями ритуализации супружества, чуждыми каких-либо представлений о греховности секса.

Мы уже говорили о коллективных ритуалах славянских хлыстов, практикующих сексуальные соития мужчин и женщин, при которых первые считаются воплощениями Христа, вторые - Богородицы. Но совершенно очевидно, что христианский элемент в них попросту перемешан с пережитками предшествовавших им языческих культов, что и следует принимать во внимание в данном контексте.