Иоанн Алексеев - Письма о духовной жизни

Отец Лука также зазывал иногда к себе на чай и угощал белым монастырским хлебом-ситником.

Как-то раз так вышло, что Елена Акселевна и Павла Максимовна, по мнению отца Луки, уже достаточно погостили в монастыре, и он сказал подругам: «Пора уже вам ехать обратно в Хельсинки». Те, естественно, пошли жаловаться своим старцам: Елена — отцу Иоанну, а Павла — отцу Михаилу. Но старцы сказали: «Раз приказали, так и поезжайте домой». Правда, потом отец Лука переменил свое мнение и попросил подруг остаться еще на некоторое время. И опять с новой, теперь уже радостной вестью они пошли к духовникам. Но старцы благословения не меняли: «Раз отец Лука сказал, так и поезжайте».

Когда Елена и Павла уезжали, в храме служили всенощную. Отец Лука был в алтаре. Тяжело было у него на душе, что выпроводил гостей раньше времени. Поэтому он открыл окно, высунулся и в знак примирения долго и весело махал им на дорожку. У подруг не было денег, и отец Иоанн одолжил им на дорогу. От канала Карвио они отправились на пароходе в Савонлинна, а оттуда в Хельсинки, и все беспокоились, хватит ли денег на билеты. Денег хватило.

Елена Акселевна путешествовала только в Новый Валаам. Но ее знакомые иногда бывали и за границей. Она рассказывала об этих поездках, и старец догадывался, что его духовная дочь хотела бы повидать мир. Но в письме от 26 мая 1953 года он говорит: «Я знаю дорогу ближе, очень полезное и назидательное это место, очень близко, ибо Господь указал его (см.: Лк. 17, 21). Советую тебе непременно самосильно стремиться туда».

И снова была поездка в монастырь, и опять о ней остались чудесные воспоминания. Отец Иоанн пишет своей любимой духовной дочери: «Всякому началу бывает конец, только Бог безначальный и бесконечный. Вот, Елена высчитывала время о поездке в монастырь сперва месяцами, потом неделями и днями. Дождалась, приехала, погостила и уехала, и все это было точно во сне, прошедшее время кажется скорое, а впереди ждать год. Очень долгим кажется. Вот так наша жизнь и проходит в ожиданиях».

В послевоенные годы отец Иоанн часто бывал в Хельсинки, проездом в город Порво [шведское название города — Борго]. Там находился дом для престарелых русских эмигрантов — «Солнце». В «Солнце» приглашали служить на праздники иеромонахов из Нового Валаама. Отца Иоанна часто благословляли на это послушание. По дороге в Порво старец не упускал случая встретиться со своими друзьями. Обычно отец Иоанн старался хотя бы на пару дней остановиться у Елены Акселевны, а вернувшись в монастырь, всегда тепло вспоминал гостеприимство хозяек, о чем свидетельствуют, к примеру, письма 1945 года.

Когда отец Иоанн гостил у Елены, он часто беседовал с ней о Русском студенческом кружке. Этот кружок был особенно важен для Елены Акселевны, и старец старался укрепить свою духовную дочь в ее стремлении сделать направление собраний чисто религиозным. Он ценил этот кружок, который работал на христианской основе, помогал Елене советами и поддерживал ее в сложных ситуациях. «С кружком: умудряйся поддерживать его, все же цель собрания кружка добрая. Это ничего, что иногда бывает разногласие. Только старайся, насколько возможно, быть мирной» (11.10.1953).

В Хельсинки отец Иоанн навещал множество знакомых. Переезжать с места на место ему помогала Лидия Райло, у которой была своя машина. К тому же многие ее родные были верными друзьями отца Иоанна. Позднее Лидия в Новом Валааме несколько недель ухаживала за старцем, когда он был уже при смерти.

Как-то отец Иоанн ехал вместе с ней к Елене Акселевне. В подъезде они увидели пьяного, который просил денег. Лидия резко ответила, что у нее ничего нет. Отец Иоанн промолчал. Когда они вошли в лифт, старец спросил Лидию, смотря ей прямо в глаза: «Правда ли, что у тебя совсем нет при себе денег?» Та ответила, что деньги у нее, конечно, есть, но она не собирается давать их всяким пьяницам. Отец Иоанн возразил: «Но подумай, ведь это, может быть, его последняя бутылка до начала новой жизни!»

И Елена получила подобный выговор в письме за 9 сентября 1956 года: «Нет духовного смысла узнавать, кто просит помощи. Если и миллионер будет просить, по заповеди Божией, просящему надо дать. Пусть кто как хочет рассуждает, а я держусь этого мнения».

С возрастом у Елениной матери стало плохо с памятью. Однажды, оставшись дома одна, она положила дрова в духовку и хотела зажечь. К счастью, беды не произошло. Но теперь Елена боялась оставлять ее одну на целый день. Тогда старец придумал способ, чтобы не пускать Юлию Оскаровну на кухню. Он написал крупными буквами на картоне: «Юле на кухню не ходить», и прикрепил его к кухонной двери. Приказ подействовал, и дочь успокоилась.

Постепенно, с утратой сил, прекратились поездки в Хельсинки и в Порво. И хотя отец Иоанн временами чувствовал себя лучше, но должен был смиряться, «во избежание разных пересудов».

Теперь сердце старца грели воспоминания о поездках. Об этом — в одном из его писем: «Кончаю писать, ложусь спать. На дворе двадцать пять градусов [мороза], а в келлии двадцать пять градусов тепла. Дрова заготовили, кочегар топит хорошо, трубы даже горячие. У вас, вероятно, холодновато, одевайся потеплее, засыпай с молитовкой. Храни тебя Господи. Господь да спасет вас с мамой. Господь да поможет вам. Господь да избавит вас от муки» (30.12.1947).

«Митрополит Григорий служил у нас, и с ним служащих было восемнадцать человек. Служба была торжественная. [...] О приезде к нам митрополита Григория вы там больше узнаете, а я кратко скажу. Валаамские братия соединились после двадцатилетнего разделения и влились в Русскую Православную Церковь, и был у нас праздник три дня, теперь едиными устами и единым сердцем славим Господа» (1945).

После того как Финляндия стала самостоятельной и после образования Православной Церкви Финляндии, Валаам, под давлением властей, вынужден был перейти на новый стиль. Большая часть братий были против такой реформы. Из-за этого в монастыре возникли нестроения, иноки разделились на два лагеря — сторонников нового и старого стиля. После Второй мировой войны, уже в Хейнявеси, валаамские монахи по своей инициативе присоединились к Русской Православной Церкви, которая с радостью приняла монастырь. И Коневский, находившийся в эвакуации в Кейтеле, присоединился к Русской Православной Церкви [10] . После революции Финляндская Православная Церковь получила право на автономное самоуправление. В 1923 году она перешла в юрисдикцию Константинопольского Патриарха. Когда из-за нововведений возникли нестроения внутри ФПЦ, то надеяться на скорую помощь Константинополя не приходилось. Начали искать сближения с Московской Патриархией. От Святейшего в Финляндию отправился митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). 4 октября 1945 года владыка прибыл в Валаамский монастырь (о чем и пишет отец Иоанн). Новостильников он призвал к покаянию, и всех — к примирению. Игумен Харитон выразил просьбу монахов воссоединиться с Московской Патриархией. Митрополит Григорий совершил чин воссоединения иноков с Матерью Церковью. Тогда же был решен вопрос о воссоединении с Московской Патриархией некоторых так называемых православных общин в Хельсинки. ФПЦ пока оставалась вне молитвенного канонического общения с РПЦ, находясь под юрисдикцией Константинопольского Патриарха. См.: «Поездка Ленинградского митрополита в Финляндию». «ЖМП». №11. 1945 г. .