Михаил Овчинников - Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака

Обычно онкологическому больному нужна строгая диета - вернее, питание по схеме, назначенной врачом. Естественно, что ему и в соблюдении христианского поста нужны серьезные послабления - посоветуйтесь об этом со священником, исходя из рекомендаций вра­чей и состояния больного.

Очень часто на этой стадии люди страдают синдромом ненужности, начинают считать себя обузой для всех. Как важно умело дать понять, что их помощь в дальнейшей жизни очень нужна окружающим. Кстати, отличный способ помочь себе - это начать помогать дру­гим, здесь и сейчас. Когда человек болен, ему порой кажется, что все вокруг должны что-то для него делать, а ему болезнь дает право быть эгоистом. На самом же деле, чем больше человек отдает, тем больше получает. Поэтому нужно всячески переключать внимание боль­ного на ближних, нуждающихся в его посильной помо­щи, что заставит его меньше концентрироваться на не­гативных мыслях и ощущениях. При этом он не только получит еще больше любви и заботы взамен, но и сам испытает большую радость.

Используйте в качестве лечебного средства творче­скую деятельность, музыку, цвет, поэзию, смех. Это кон­центрирует и переключает внимание. Главное, чтобы человек получал от своих занятий удовольствие, радость.

Как часто и долго надо общаться с больными? Здесь, как и везде, нужна рассудительность. Есть тяжкие боль­ные (после операции, изнуренные, с переутомленной нервной системой и т. п.), которые тяготятся посещени­ем и страдают, когда к ним обращаются с разговорами, даже с вопросами. Поэтому, прежде чем посетить боля­щего, нужно узнать от врача или его близких - будет ли ему приятно такое посещение.

Посещай болящих, да посетит Бог тебя...

Наверх

Вернусь к рассказу о духовном пути моего папы. Я уже упомянул, что он был талантливым инженером, конструктором ракетных систем, чрезвычайно добрым и отзывчивым человеком. Повторюсь, что в нашей совет­ской семье никогда не было разговоров о Боге, а уж если говорить о вере, то нам всеми силами вкладывали веру в «светлое будущее». Напомню, что в начале духовного возрождения (точнее - духовного рождения) мамочки мой папа по-прежнему очень был сдержан в разговорах о вере, о церкви. И, тем не менее, его добрая, отзыв­чивая душа все более приближалась к нам, к нашим проблемам, которые приходилось решать в церковном приходе.

Светлая голова изобретателя и его умелые руки не могли быть без дела. И, будучи на пенсии, он начал по­степенно включаться в хозяйственные проблемы храма. Принял участие в подготовке технического проекта по капитальной реконструкции старого здания, чтобы переоборудовать его в красивый храм. А вопросов, и весьма сложных, вставало немало. Но реконструкция состоялась, в районном центре вознеслась новая колокольня. Сделано это с помощью Божией руками прихо­жан, в числе которых был и наш вчерашний ракетный конструктор.

Построить храм - дело прекрасное, но то, что на богослужениях в этой церкви часто стал появляться её строитель, наполняло мое сердце тихой радостью. Я понимал, что мой папочка и о вере-то ничего не знал, но видно было, что с удовольствием тихонько стоял в сторонке, рассматривая новые настенные росписи, ико­ны, слушая церковные песнопения. Наблюдения опыт­ного конструкторского глаза рождали конкретные идеи: как можно удачнее перепрофилировать алтарь, рекон­струировать иконостас. Или вдруг увидел решение, как сделать вверху алтаря объемную надпись «Христос воскресе» с внутренней подсветкой. И это были не просто маниловские идеи - появлялась грамотная чертежная документация, которая затем его же руками претворя­лась в реальность.

Начал он понемногу кое-что читать из духовной литературы; с большим трудом, но все же удавалось иногда затрагивать в разговорах мысли об исповеди, о причастии. Каждый священник понимает, как бережно нужно готовить человека к первой исповеди... Безгра­ничным было мое счастье, когда отец, одетый как нико­гда нарядно, заставил себя подойти к исповеди, а затем - торжественный, сосредоточенный, смиренно сложив на груди руки, подходил к Чаше с Причастием. Сдержан­но, как у него всегда это было принято, он отвечал на дальнейшие приветствия домашних. Но было заметно, что отвечает он с видимым удовольствием - глаза его светились счастьем. Со временем причастия стали по­вторяться, конечно, не так часто, как хотелось бы, но было вполне очевидно, что человек поворачивается к Богу. Высказав свою оценку («не так часто»), я сму­тился: а можем ли мы судить о частоте причащения какого-либо человека - ведь это вопрос глубоко личный!

Сравнивая сложный, неторопливый процесс духов­ного взросления отца с быстрым воцерковлением ма­мочки, еще раз убеждаюсь, что эти пути совершенно индивидуальны, так как люди всегда различны по ха­рактеру, темпераменту, образу мышления. Ведь к Богу строем не идут, и пути каждой личности, скорость ду­ховного развития не влияют на итоги, на конечные ре­зультаты жизни человека.

Вскоре мне пришлось воочию убедиться в этом. После ухода мамы в мир иной отец остался совсем один - мы с матушкой Людмилой перебрались в Топловский монастырь за полтысячи километров. Постепен­но удалось убедить отца переехать к нам. Жил он своей жизнью, в своём темпе, помогая по хозяйству своими умелыми руками. К причастию подходил нечасто, но с основательностью. Нам с матушкой Людмилой было совершенно понятно, что мы не вправе менять этот ритм его жизни.

Годы брали своё, и отец начал заметно сдавать. Вра­чи не видели в нем серьёзных болезней, объясняя, что на определенном этапе просто начинает затухать жизнедеятельность организма. Одним словом, наступает старость... Медики успокаивали, что процесс этот не­избежен, предотвратить его на земле ещё никто не мо­жет - мы и сами это видели и понимали. Мы непрес­танно молились о любимом человеке, который с каждым днем угасал буквально на наших глазах, и монастыр­ские сестры поддерживали нас. Мы благодарны Госпо­ду за радость забот о папочке, за то, что смогли оказы­вать ему духовную и телесную помощь.

Состояние его, буквально высохшего, было настоль­ко серьёзно, что он уже не мог самостоятельно вставать, взгляд постепенно утрачивал осмысленность. Положе­ние осложнялось тем, что постоянно ухудшающаяся речь стала совершенно невнятной. По неразборчивым звукам, какому-то мычанию мы с большим трудом мог­ли, хоть отчасти, догадаться, о чем он просит. И вот в такой критической ситуации произошли события, которые можно расценить только как чудо.

В одну из многочисленных бессонных ночей матуш­ка Людмила подошла к умирающему папе, чтобы сде­лать все необходимое для недвижимого человека - и замерла в удивлении. Папа, глядя на нее ясными, пони­мающими глазами, вполне внятно и четко сказал: