Михаил Овчинников - Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака

Мы не могли сдержать слез, слушая подробности этой удивительной кончины...

- Уходил он так, как мы молим в просительной ек­тении: «христианской кончины - безболезненной, непо­стыдной, мирной». Именно такой смерти мы всегда про­сим. Он так и ушел...

«Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним... и мерт­вые во Христе воскреснут прежде...» (1 Фес.4; 14—16).

- Батюшка, - нарушила долгое молчание матушка Людмила, - а что вас подтолкнуло к рукоположению в сан священника? Быть может, повлияла на это судьба отца Владимира, общение с ним?

- Много было моментов, которые способствовали этому, - задумался седовласый иерей Вячеслав, - мыс­ли о рукоположении у меня были и прежде, долго я таил их в себе, останавливая себя: ну, нельзя же так. Отец Владимир - это первый священник, которому я открыл свой помысел. До этого я просто измучил себя, осозна­вая, что недостоин, пока не открылся ему.

- Ну, и каков же был ответ?

- Батюшка благословил меня молиться, — лицо Ку­лагина озарилось тихой улыбкой, - молиться о том, что­бы по этому поводу свершилась воля Божья. Я просто уверен, что без этого благословения ничего бы не про­изошло. Знаете, был ещё один удивительный момент: еще до моего рукоположения он благословил мне свою рясу — вот такое необычное для мирянина благослове­ние. А ещё батюшка попросил меня, чтобы, когда поеду на разговор к владыке, сообщил ему, чтобы нам поехать вместе. А как вместе - когда он лежит на смертном одре?.. И вот, когда отца Владимира не стало, подошло время ехать к митрополиту Лазарю по поводу моего ру­коположения. Я, вспомнив наш разговор, тихонько ска­зал: «Батюшка, я должен ехать. Поехали со мной». Это было невероятно, но я чувствовал, что отец Владимир невидимо был с нами на разговоре. Все проблемы раз­решились каким-то чудом: просто моментально, как бы сами собой. Уверен, что батюшка вымолил, чтобы свер­шилась воля Божья. И теперь ощущаю, что батюшка постоянно с нами. Вы, отец Михаил, я знаю, давно зна­ли отца Владимира. После его смерти у вас не возника­ло ощущения того, что он рядом?

- Да, я чувствую это постоянно. И многие люди рас­сказывают о том же. Часто приезжаю в Севастополь, обязательно прихожу к его могилке, знаю - он рядыш­ком. Слава Богу за всё!

Действительно, наш дорогой батюшка Владимир не оставляет меня. Он - первый крымский священник, с которым я познакомился еще во время службы в Днепропетровской, а затем в Криворожской епархии. Я всё время стремился к нему, мне так нужны были его мудрые советы, его любящие глаза. Служил он в Ста­ром Крыму - я ездил к нему туда, после его перевода в Топловскую Свято-Параскевиевскую обитель - этот монастырь стал для меня родным. Когда он по благо­словению владыки Лазаря переехал в Севастополь, то сказал мне:

- Перебирайся-ка ты, отец Михаил, в монастырь, твоя очередь пришла служить здесь.

Так и получилось. Приехал я из далекой Днепропетровщины на прием к владыке Лазарю. И так же, как отец Вячеслав, ощущал, что отец Владимир - рядом. Я уве­рен, что именно по его молитвам свершилась милость Божия: в этот же день все документы были подписаны, и сейчас я служу в Топловской обители. По сегодняш­ний день не только я, но и многие близкие мне люди ощущают: несмотря на то, что протоиерея Владимира вроде бы и нет на земле, но он рядом с нами.

Наверх

...Христос воскрес из мертвых, первенец из умер­ших. Ибо, как смерть через человека, так через чело­века и воскресение мертвых. Как в Адаме все умира­ют, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в при­шествие Его.

1 Кор. 15; 20-23

Хотя Евангелие говорит нам, что на небесах вчераш­нее горе явит нам радость, наша земная жизнь там, ско­рее всего, будет иметь негативные последствия: зем­ные избыточные, далеко не всегда безгрешные утехи выльются в реальные слезы, богатство земное явит пол­ное небесное нищенство, премудрость мирская - духов­ную тьму.

Говоря о нас, людях, которые пока ещё остались на этой грешной земле, хочется привести слова архи­мандрита Рафаила:

«...Мы можем исправить наши грехи и ошибки мо­литвой за умерших - еще в большей степени, чем если бы они были с нами на земле. И у мертвого мы можем просить прощения, как у живого, особенно у его моги­лы. ... Души умерших благодарили за молитвы о них или являлись тем, с кем раньше находились во вражде, чтобы взаимно простить друг друга. Живые и усопшие отделены друг от друга, но в Церкви Христовой наши души находятся с ними в единстве. Свет церковных молитв озаряет не только землю, но и глубины ада; он несет облегчение и отраду тем, кто может воспринять его лучи ... В этих молитвах - утешение мертвым и назидание живым; это плач о бренности и греховно­сти нашей жизни, но в нем слышна и надежда. Мерт­вые ждут от нас милости. И как же будут они благо­дарить тех, кто молился за них, когда встретятся с ними в загробном мире! [41] »

В осенний день мы подъехали к Севастопольскому кладбищу. Притихли старые деревья в ярком убранстве затухающей осени - от сдержанных коричневато-золотистых до пронзительно желтых и густо багряных тонов. Сквозь пышную листву, на глазах осыпающуюся с деревьев, проступают состарившиеся ветви, в своём неповторимом ритме напоминающие руки молящихся людей, тянущиеся к небесам. В сторонке замерла кладбищенская церковь, добросердечно распахнувшая свои врата пред каждым...

Начинаю служить панихиду у могилки отца Влади­мира. Удивительно: мы заранее никого не приглашали, но как-то незаметно при первых словах молитв вокруг появились люди. Как позднее выяснилось, это были не случайные прохожие, остановившиеся помолиться. Эти люди были из различных городов и сел, но все они хо­рошо знали и любили батюшку. И вот эта любовь со­брала нас всех на поминовение дорогого нам протоие­рея Владимира.

Под тихий шелест осенней непогоды звучат слова псалма «Живый в помощи Вышняго...», призывающего людей полагать свое упование на Божие покровитель­ство. Сердце чувствует, как уста отца Владимира про­износят вместе с любящей его матушкой Натальей: «Речет Господеви: Заступник мой ecu и прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него».

Все вместе повторяем слова пророка: «Долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое».

Молится народ: «Яко да Господь Бог учинит душу его, идеже праведный упокояются. ...Упокой душу усоп­шего раба Твоего, протоиерея Владимира, в месте светле, в месте злачне, в месте покойне, отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание».

Заканчивается панихида... А в сердце навязчиво бьется мысль: вот мы здесь стоим на нашей грешной земле, молимся, трудимся, любим близких нам людей. Мы - здесь на земле, а ты, батюшка - в ней, сырой, в могилке. Казалось бы, кому же из нас сейчас лучше?..