Эмилиан Вафидис - Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария

И царством овладели святые. Какие яркие образы рисует нам Ветхий Завет! Открываешь врата, входишь внутрь, и все становится твоим достоянием. Отец забирает все у Сына и отдает святым, а Сын с любовью соглашается на это. Царство, которое перед этим Отец даровал Сыну, получаем мы. Он дарует нам и честь Сына. Таким образом, святые становятся носителями всех качеств, всех сил, всей власти, всего, так сказать, бытия Христа. Поэтому Христос — это святые, и святые — это Христос, и уже перед нами предстает торжество первенцев, сама Церковь, то есть весь сонм святых, получающих от Бога оправдание и победу. Христос с радостью уступает нам все, пока не придет час, когда мы, в свою очередь, отдадим все Христу, а Он отдаст Отцу. Тогда завершится история, чтобы впредь открылась вечность, непрерывное общение Бога с человеком.

Слова пророка Даниила «и царством овладели святые» означают, что святые стяжали царство, завладели им и крепко держат в своей власти: они не в будущем овладеют им, но обладают им уже сейчас, получив его от Бога Отца. Если толковать Ветхий Завет типологически, то приведенное место относится к Церкви, а еще в большей мере к Царству Небесному. Иными словами, святые, которые уже торжествуют на небе, обладают царством всецело и совершенно.

Итак, святые, которых мы призываем прийти в нашу келью, одержали победу и завладели Царством Небесным. Следовательно, они наша сила, они окружают нас, так что вместе с ними и мы ликуем перед Ветхим днями и Сыном Божиим, Который отдал нам все и сделал нас богами, восприняв нашу природу.

Но как святые становятся моей победой? Конечно, победа принадлежит Христу. Вышел Он как победоносный, но Свою победу отдал святым. Это означает, что святые одержали победу над двумя мирами, которые я ношу в себе. С одной стороны, внутри меня — ужасающий клубок страстей, с которым я ничего не могу поделать. Я не могу взять и вырвать страсти из собственного сердца. Не могу прогнать помыслы, не могу удержать язык, все время грешу языком. Я насквозь страстный, черный, зловонный и уродливый. Но, с другой стороны, внутри меня иной мир, я стремлюсь к Богу, Небесному Царству, люблю Христа. Таким двойственным я предстою перед святыми. Святые — это победа, победившая мир. Что же это за мир? Мир — это грех, дьявол, но мир — это и Церковь, присутствие Христа. Мир заключает в себе два мира: Христа и грех, то есть дьявола, который неистовствует, распоряжается всем, в том числе и мной, и все предает тлению. Святые — это победа над обоими мирами. Когда я призываю святых, тогда я участвую в их победе и приношу эту победу миру.

Святые — это еще и поклонение Господу, Который, умалившись, отдал Себя им и пребывает внутри них. Ведь отцы ясно говорят, что «поклонение восходит к первообразу». Например, я поклоняюсь иконе какого-либо святого или его мощам. Мощи свидетельствуют не столько о земной жизни святого и пролитой им в подвиге крови, сколько о Святом Духе, Который его освятил. И, поклоняясь мощам, я поклоняюсь самому святому. А поклонение святому, живому образу Божию, переходит на первообраз, на Бога.

Кто будет отвергать Вселенские соборы, опыт святых отцов? Каким бы неумным и равнодушным ни был человек, он не будет этого делать. Он может сказать: «Боже, я не чувствую Тебя», но никогда не скажет: «Тебя нет», потому что святые Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Афанасий Великий, Дионисий Ареопагит не могли лгать. Уж кто-нибудь наверняка говорил правду. Даже если правду говорил только один из них, это означает, что Бог здесь, рядом со мной.

Святые — это еще и мое будущее, Царство Небесное. Поскольку царством овладели святые, значит, теперь они царствуют, им принадлежат ключи от врат Царства Небесного, они восседают на престолах. Поэтому, если рядом со мной один или множество святых, которым я молюсь, то я обладаю будущим, проникаю в будущее, в Царство Небесное, куда желаю попасть. Для меня эсхатология — не теория, не философия, но истина. Вместе со святыми я вхожу в тот мир, к которому недавно еще только стремился, или, лучше сказать, будущее для меня уже наступило, потому что мое будущее — это святые.

Святые — это также мое дерзновение. Поскольку святой дает мне все права и власть войти в Царство

Небесное, значит, он — мое дерзновение. Пребывая внутри Царства, он и меня восхищает туда. На литургии после освящения Честных Даров мы говорим: «Еще приносим Ти словесную сию службу о праотцех, отцех, патриарсех, пророцех». Почему? Потому что они вошли в Царство Небесное.

Итак, поскольку святые — мое будущее, а я — член тела Христова, то святые — моя семья и моя честь. Входя в их сонм, я делаюсь своим Богу. Простой человек, родившийся и выросший в каком-то доме, раб или сын, теперь я становлюсь родным, своим для Бога, Его другом, сыном Божиим. Чего еще желать? Найдется ли что-то такое, чего я не получил бы, призывая святых? Святые все дают мне сами, мне не нужно ничего добиваться, размышлять о том, чего мне хочется. Обо всем позаботятся святые. Как адвокат после моего обращения, уладив мое дело, присылает мне судебное решение, точно так же и святые все улаживают. Я призываю святого и ложусь спать, а он, пока я сплю, продолжает свое дело, все для меня устраивает.

Подвижников часто изображают молящимися в пещере перед иконой — как правило, перед иконой Пресвятой Богородицы. Один святой, молясь перед иконой Богородицы, был обуреваем плотскими искушениями. «Что же это такое? — недоумевал он. — Я молюсь Богородице, а дьявол постоянно искушает меня. Когда это закончится?» Тогда является ему дьявол и говорит: «Что ты жалуешься? Сам виноват. Не поклоняйся этой иконе, и я перестану с тобой бороться». Дьявол сказал монаху правду, в своих обещаниях он верен, не то что мы. Святые заклинали дьявола, и тот говорил правду, а мы лжем даже тогда, когда нас заклинают.

Сатана согласился уйти при условии, что монах перестанет поклоняться иконе, потому что, поклоняясь ей, простирая к ней руки, монах достиг бы совершенного преуспеяния. «Если, — подумал дьявол, — он прекратит поклоняться иконе, тогда мне уже не будет нужды искушать его». Он сам утратит Царство, дерзновение, останется один, выпадет из рук Божиих, и его уже больше не будет защищать пролитая за него кровь Христова и Святой Дух, Который орошает и покрывает его Своей благодатью.

Итак, в нашей келье, когда мы исполняем правило, с нами Бог, Священное Писание, то есть вся история Церкви и все Божественное домостроительство, святые и, возможно, рукоделие. Кого же недостает? Как правило, в келье нет нас самих, прежде всего нашего ума, потому что он где-то блуждает. Теперь наша задача привести в келью самих себя. Приходят святые, приходит Бог, все повинуются человеку умаленному малым чем пред Ангелами, и только он сам не повинуется ни себе, ни Божию призыву. Поэтому важная задача — самим присутствовать на своем правиле. Ясно, что достигается это с помощью молитвы.