Сергей Зарин - Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

В самой природе человека заключается много задатков, предрасположений и навыков порочного свойства: те или другие «страсти» или одна какая–либо из них в той или иной степени присуща каждому человеку и после возрождения, хотя бы только в виде тех или иных привычек и склонностей, – и увлекают его на служение им. Его силы еще не приспособлены или, по крайней мере, не достаточно приспособлены для служения делу святости, в духе самоотверженной любви. Правда, своим сознанием и добровольной решимостью человек вышел из области эгоизма и греховной противоестественности, отвернулся от неё ради осуществления начала святой любви. Но перемена в существе христианина коснулась только его «духа», укрепленного благодатью, свободного самоопределения, области бытия самосознательного, и ограничилась пока единственно и исключительно твердым намерением жить иначе, которое и запечатлела благодать. Наличное состояние и направление других, низших, сил и способностей человека существенно и радикально все еще не изменилось к лучшему, да и не могло измениться сразу, по одному, хотя бы и самому искреннему и твердому, решению [2585]. Натуральное направление этих сил остается прежним; они не утратили приспособленности и стремления к эгоистическому, нажитому образу проявления и действия. Привычка действовать по началам духовного и чувственного эгоизма остается все же в силе и заявляет свои права все еще заметно и решительно. В силах и способностях человека нет еще приспособленности к осуществлению и реальному проведению в жизнь вновь заложенного в духе начала. Отсюда понятно, что «обращением» человека ко Христу дело религиозно–нравственного преобразования его только еще началось; оно должно непрерывно продолжаться и постепенно раскрываться в дальнейшей жизни христианина с тем, чтобы обнять всю его природу [2586]. Этот процесс постепенного уничтожения греха, непрерывного вытеснения его из природы человека путем приспособления всех сил христианина к служению новому принципу жизни, процесс полной и всесторонней реализации его называется « освящением ». Целью названного принципа служит образование неизменного и твердого нравственного характера в христианине возрожденном, – подчинение всего строя его жизни новому началу самоотверженной любви – настолько, чтобы последняя сделалась в нем привычной и естественной стихией всего духовного существа, совершенно вытеснивши из его природы противоположное начало эгоистического самоугодия [2587].

О необходимости для христианина процесса «освящения», об его значении и существе говорит особенно ясно и определенно св. Апостол Павел в следующих местах. «Сам Бог мира да освятит вас (ἁγιάσαι ὑμᾶς) во всей полноте (ὁλοτελεῖς – всесовершенных), и ваш дух и душа и тело (τὸ πνεῦμα καὶ ἡ ψυχὴ καὶ τὸ σῶμα) во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» [2588]. «Имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа (καθαρίσωμεν ἐαυτοὺς ἀπὸ παντὸς μολυσμοῦ σαρκὸς καὶ πνεύματος), совершая святыню (ἐπιτελοῦντες ἀγιωσύνην) в страхе Божием» [2589]. В применении к человеку после обращения его ко Христу приведенные слова св. Апостола означают следующее. «Сознание и свобода» христианина «обращены» теперь к Богу [2590]. Правда, эта сторона духовной жизни человека в его природе и личности – самая главная, так как составляет «исходящее всей его деятельности» [2591], однако все же далеко не исчерпывает всей его личной жизни. Пока в человеке восстановлен только один дух, в нем освящено только «семя», упрочена «точка опоры» [2592]. Необходимо, чтобы освящение «разлилось» «по всему» «человеческому существу» [2593]. «Из исходища уже исцеленного и освященного» [2594]исцеление должно быть проведено и «по всем силам» [2595]. Из сказанного вытекает, что жизнь в состоянии освящения не возможна без борьбы и подвига. Христианская жизнь и нравственное подвижничество – это понятия соотносительные, неразрывно связанные между собой [2596].

Нравственно–психологический анализ процесса «обращения» человека ко Христу важен в том отношении, что с несомненностью обнаруживает в нем присутствие, в качестве его необходимого элемента, подвига («аскетизма» в широком смысле) [2597], который должен красной нитью проходить и по всей последующей жизни христианина. Следовательно, в данном пункте мы восходим до созерцания, так сказать, самых корней, родников « аскетизма » и должны при этом констатировать тот факт, что «аскетизм» необходимо коренится в самой сущности христианского возрождения, безусловно не отделим от него. Утверждая это, мы отнюдь не допускаем без нужды и произвольно какой–либо передержки, подмены одного понятия другим.

В процессе «обращения» и на самом деле, как в фокусе, сосредоточивается и реально предуказывается в сущности весь характер последующей христианской жизни, всецело обуславливающейся совершением «подвига» [2598]. Вся последующая христианская жизнь представляет собой лишь продолжение, развитие и раскрытие тех элементов, начало которых было положено в состоянии покаянного обращения, с тем только различием, что область зла в человеческой природе постепенно суживается, а сфера добра – параллельно с этим – расширяется. Таким образом, в жизни истинно–христианской после крещения аскетический момент не появляется неожиданно, еx abrupto, но только органически и целесообразно раскрывается, хотя в разные периоды духовного роста человека, применительно к их особенностям, он получает специфические оттенки, особые формы выражения и способы осуществления [2599].

С этой точки зрения уясняется в своем подлинном значении святоотеческое учение о том, что «покаяние» не есть только состояние, интенсивно и в полной мере переживаемое подвижником лишь в начальном периоде его обращения или только периодически посещающее его, – нет, при нормальном течении христианской жизни «покаяние» проникает всю жизнь человека от начала до конца, дает всей последующей христианской жизни основной тон и существенное содержание.

Таким образом, «покаяние» является не только началом истинно–христианской жизни, но и «душой её во все продолжение её» [2600]. По мысли, например, преп. Исаака С. , непрерывность покаяния, присутствие его на всех ступенях подвижничества обуславливается тем, что наличная действительность никогда не может совпасть с идеалом, всегда и далеко остается позади его. Следовательно, бесконечность идеала, с одной стороны, несовершенство эмпирической действительности, с другой, – вот подлинное основание и главные мотивы всегда присущего подвижнику покаянного настроения, на какой бы высокой ступени религиозно–нравственного развития он ни стоял [2601].