Евсевий Памфил - Жизнь Константина

"Когда же все это надлежало исправить так, чтобы у нас не оставалось ничего общего с Богоубийцами и Отцеубийцами, и когда порядок, которому в этом отношении следуют все Церкви западных, южных, северных и некоторых восточных эпархий империи, действительно благоприличен, и потому в настоящее время всеми признан единым, то ручаюсь, что он понравится и вашему благоразумию; ваша рассудительность, конечно, с удовольствием примет то, что единомысленно и согласно соблюдается в Риме и Африке, во всей Италии, Египте, Испании, Галлии, Британии, Ливии, в целой Элладе, в эпархии азийской, понтийской и киликийской [289] , она сочтет, что в поименованных местах не только большее число Церквей, но и что все они желают этого порядка, как самого лучшего. Да, кажется, и здравый смысл требует, чтобы мы не имели никакого общения с клятвопреступными иудеями. Коротко говоря: по общему суду всех, постановлено святейший праздник Пасхи совершать в один и тот же день. Не годится быть различию в отношении к столь священному предмету, гораздо лучше следовать положенному мнению [290] .

Если же это так, то с радостью примите Божью благодать и по истине божественную заповедь, ибо все, что ни делается на святых Соборах епископов, должно быть отнесено к воле Божьей. Посему, объявив постановления Собора всем возлюбленным нашим братьям, вы должны принять и утвердить как то, о чем говорено было прежде, так и время празднования святейшего дня, чтобы, когда исполнится давнее мое желание — лично видеть вашу любовь, я мог вместе с вами, в один и тот же день, отпраздновать святой праздник и вместе с вами обо всем радоваться, видя, что жестокость дьявола при помощи божественной силы укрощена нашими делами, и что повсюду процветают наша вера, мир и согласие. Да сохранит вас Бог, любезные братья!" Одинаковое с этим послание василевс отправил в каждую эпархию, чтобы в нем, как в зеркале, показать читателям чистоту своих мыслей и благочестие перед Богом.

Когда же Собор должен был разъехаться, василевс собрал всех епископов вместе и произнес перед ними увещевательную речь. В этой речи он внушал присутствующим заботиться о сохранении мира друг с другом, избегать упрямства в спорах и не завидовать тому епископу, который мудростью в слове снискал себе славу, но достоинства одного почитать благом общим. "Лучшие — говорил он — не должны гордится перед посредственными, ибо одному Богу известно, кто, в самом деле, лучше, а к слабым должны снисходить в тоне прощения, потому что истинно совершенное везде редко. Неважные ошибки надобно извинять друг другу и иметь снисхождение к человеческой немощи, высоко ценить взаимное согласие, чтобы личной враждой не подать повода к порицанию божественного закона тем, которые готовы порицать его, тогда как, видя у нас все достойное подражания, они легко могли бы сохраниться от этого; не смущаться тем, что не все получают пользу от наставлений, ибо одни слушают их для испрошения милостыни, другие бегут на проповедь для соискания покровительства, иные приветствуют проповедников, как людей, ласково принимающих, а некоторые любят их за то, что они дают подарки. Действительных же любителей слова не много, редки также любители истины. Посему, надобно приноравливаться ко всем и, подобно врачу, подавать каждому потребное для его спасения, так чтобы спасительное учение славилось у всех и по всему". Такие-то увещевания прежде всего, дал он епископам и потом просил их прилежно молится за него Богу. Устроив это, он позволил каждому из них возвратиться в место своего жительства. Епископы разъехались весело, и все воодушевлялись единомыслием, которое внушил им василевс, все, удаленные друг от друга на великое расстояние, соединялись в нем, как в общем теле [291] .

В изъявлении своей радости о благополучном окончании дела, василевс не присутствовавших на Соборе одарил богатыми плодами своих посланий, а всем народам, в городах и по селениям, повелел произвести большую денежную раздачу, и этим почтил праздник двадцатилетнего своего царствования.

Но между тем, как всюду водворился мир, у египтян продолжалась еще непримиримая распря. Это опять огорчило василевса, хотя и не возбудило в нем гнева. Оказывая им всякие почести, как отцам, или лучше, как пророкам Божьим, он призывал их к себе и, в другой раз, снова незлобиво вступал в посредничество между ними, снова делал им подарки, предписывал им образ жизни в своем послании, скреплял своей печатью постановления Собора, убеждал их наблюдать взаимное согласие, не расторгать и не рассекать Церкви, но памятовать о суде Божьем. Обо всем этом василевс писал к ним в особом письме [292] .

Писал он и о других бесчисленных, подобных этим предметах, и написал множество писем. В своих письмах трижды блаженный муж располагал епископов к соблюдению церковных выгод. Обращался он даже и к простому народу, называя подданных своими братьями, сослужителями и слугами Церкви. Если позволит время, мы соберем все его письма в отдельном сочинении, чтобы теперь не прерывать связи истории.

Устраивая таким образом все разумно, боголюбивый василевс приступил к созданию величайшего памятника в Палестине. Какого же именно? Ему угодно было священнейшее место спасительного воскресения в Иерусалиме сделать славным предметом всеобщего благоговения. Посему, он повелел немедленно выстроить там молитвенный дом и задумал это не без внушения свыше, но будучи подвигнут духом самого Спасителя.

Некогда нечестивые люди, или лучше сказать, через них все демонские силы приложили старание скрыть во мраке и предать забвению тот божественный памятник бессмертия, где снисшедший с неба светозарный Ангел отвалил камень от душ окаменевших и мнивших найти живого Христа между мертвыми, где он изрек благовестие женам и, сбросив камень неверия с их помыслов, вывел их из заблуждения касательно понятия о жизни Того, которого они искали. Сию спасительную пещеру некоторые безбожники и нечестивцы умыслили скрыть от взора людей, с безумным намерением скрыть через это истину. Употребив много трудов, они навезли откуда-то земли и завалили ею все то место. Потом, подняв насыпь до некоторой высоты, замостили ее камнем, и под этой высокой насыпью сокрыли священную пещеру. Окончив такую работу, им оставалось только на поверхности земли приготовить странную, по истине, гробницу душ, и они построили мрачное жилище для мертвых идолов, тайник сладострастному демону любви, где на нечистых и мерзких жертвенниках приносили ненавистные жертвы. Так, а не иначе думали они привести свою мысль в исполнение, если бы ту священную пещеру успели скрыть под отвратительными нечистотами [293] . Несчастные, они не в состоянии были понять, что Одержавшему победу над смертью не естественно оставить великий свой подвиг в тайне. Если невозможно, чтобы и солнце, сияя над землей и протекая обычный свой путь по небу, укрылось от человеческой природы, то спасительная сила превосходнее солнца: озаряя души людей, а не тела, она светозарными своими лучами наполняет весь мир. Долговременны, правда, были умыслы безбожников и людей нечестивых против истины, ни из правителей, ни из военачальников, ни из самих василевсов не нашлось никого, способного к истреблению дерзости кроме одного, возлюбленного Всецарем — Богом. Водимый духом Божьим, он не оставил без внимания того места, по умыслу врагов забросанного всякими нечистыми веществами и преданного совершенному забвению, не уступил злобе виновников сего зла, но, призвав на помощь Бога, повелел очистить упомянутое место, думая, что, будучи осквернено врагами, оно должно быть украшено им тем с большим великолепием. По силе этого повеления, убежище обмана тотчас разрушено сверху донизу, жилище заблуждения со всеми статуями и демонами ниспровергнуто и раскопано.