Фредерик Фаррар - Жизнь Исуса Христа

Неизвестно, слышала ли эта «лисица» об отзывах Иисуса, которыми Он характеризовал ее и ее царствование: ни разу в жизни не пришлось им встретиться лицом к лицу, пока, утром в день распятия, Антипа не заявил на Иисуса ложных оскорблений [462] Лук. 10, 1-20. . Но в настоящее время Иисус спокойно окончил свое дело в Галилее: созвал своих последователей и выбрал из них семьдесят человек, чтобы приготовить себе путь. Число их было символическое и посылка по два вместе такого огромного числа апостолов для приготовления к Его прибытию в каждом месте, которое Он хотел посетить, придавали путешествию огромную гласность. Наставления, данные этим посланникам, совершенно сходны с теми, которые Он преподал при отправлении на проповедь двенадцати апостолов, и отличались только большею краткостью (потому что относились к скоропреходящей обязанности), пропуском ненужных теперь ограничений относительно посещения язычников и самарян и предоставлением менее полной силы творения чудес [463] Ср. Матф. 10, 5-42. Лук. 10, 1-12. . Эти наставления дышали грустью, навеянной печальным опытом постоянного отвержения.

Но для Него пришло время удалиться и Он был прискорбен. Ему надо было расстаться с некоторыми из верующих сердец, но, ах! их было немного! Его отвергли Галилея и Иудея. На одной стороне озера, которое он любил, все народонаселение единодушно выслало депутацию, чтобы поторопить Его отъезд с их берегов; на другой — народ напрасно пытался сделать Ему зло в последние дни, сообщая жалкие выдумки, чтобы страхом принудить к бегству. В Назарете, — красивом горном селении, его первоначальном жилище, полном воспоминаниями о детстве и материнском доме, — жители обошлись с Ним так насильственно и обидно, что Он уже не желал посещать свое прежнее пепелище. В Хоразине, Капернауме и Вифсаиде, — на всех дивных берегах серебристого озера, в красивых зеленых равнинах, каждая полоса которых пройдена Им в обществе апостолов, для совершения дел милосердия и произнесения слов любви, — даже и там люди полюбили повапленные гробы фарисейской святости и смутные предания левитской обрядности больше, чем свет и жизнь, которые предлагал им Сын Божий. Они питались прахом и отвратили от своего Спасителя развращенные сердца свои. На многие известные древние города, Ниневию и Вавилон, Тир и Сидон, Содом и Гоморру пал гнев Божий; но Ниневия и Вавилон смирили бы свое надменное идолопоклонство; Тир и Сидон бросили бы свое суетное тщеславие, даже Содом и Гоморра раскаялись бы в своем бесстыдном разврате, если бы видели чудные дела, которые были совершены в этих городах и селениях, близ Галилейского озера. Поэтому, горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида! А тебе, Капернаум, Его собственный город, наибольшее горе!

С такими думами в сердце, с такими словами на устах, удалялся Он от места своего отвергнутого учения. Действительно «горе» пало на всю эту землю, на все ее пределы. Великолепна она теперь по своей привлекательности, но пустынна и опасна по своему безлюдию. Миллиарды птиц оглашают до сих пор воздух своими веселыми песнями; водяные птицы играют на кристальной поверхности озера; ручьи текут в него с соседних холмов, «наполняя его лоно перлами и усыпая путь изумрудами»; сгибающиеся под пятой путника душистые травы и высокие олеандры по-прежнему наполняют воздух своим благоуханием; но исчезли виноградники и плодовитые сады; военные и рыбацкие суда не мчатся туда и сюда по озеру; замолк людской говор; остановился поток счастливой торговли. Имена и места городов и селений забыты, и где прежде возвышались они, отбрасывая тень на освещенные солнцем воды, там видны только почерневшие от времени насыпи. Какая-нибудь одинокая, опаленная пальма на единственной грязной улице, окруженной лачугами, обозначает место и напоминает имя небольшого городка, где жила раскаявшаяся грешница, омывшая некогда слезами ноги Иисуса и отершая их волосами головы своей.

Поколение, которое отвергло Его, обречено воспоминать с горькой и бесполезной душевной мукой эти мирные счастливые дни Сына Божия. Протекло после того тридцать лет, и буря римского вторжения разразилась над этою улыбающеюся страною. Кто хочет, может прочитать в описываемых Иосифом войнах евреев отвратительные подробности убийств, истребивших города галилейские и вызвавших признание, что «наверное Бог нанес римлян, чтобы наказать галилеян» «и предоставил население, город за городом, истреблению кровожадных врагов» [464] Ios. В.1.111, 7. § 31. . Тотчас же за превосходным описанием озера и долины Геннисаретской, «как гордости природы», Иосиф исчисляет ужасные битвы на светлых водах, в которых число убитых, с включением умерщвленных в городе, составляло шесть тысяч пятьсот человек. Сотни погибли от римских копий и кольев; пытавшиеся спасти жизнь, укрываясь в воду, как только поднимали голову, были убиваемы стрелами, а когда подплывали к римским судам, лишались головы или руки; за иными учреждены были на сухом пути погони, истребившие их дотла. Тогда, — продолжает тот же историк, — все озеро наполнилось трупами, окрасилось кровью и никто не избег смерти. Ужасный смрад носился над этой страной в последующие дни, и печальный вид представляла она; потому что озеро, начиная с берегов, было полно обломками от судов и распухшими трупами, которые, разлагаясь от палящего солнца, заражали воздух до того, что бедствие было не только предметом сожаления иудеев, но даже тех, которые ненавидели их и были виновниками самого бедствия. Из тех, которые умерли среди побоища, — из тех, которых Веспасиан тотчас же предал жестокой и изменнической смерти между Тарихеей и Тивериадой, — из тех двенадцати тысяч «старых и неспособных», которые были умерщвлены на стадиуме, — из шести тысяч, посланных на помощь Нерону, прокопать Афонский перешеек, — из тридцати тысяч четырехсот человек, проданных в неволю, — неужели не нашлось таких, которые, при последнем своем конце или в ссылке, или в час смерти и в день суда не призвали Того, кого отвергли, и не вспомнили, что заключением всех тех милостивых слов, которые сходили с уст Его, было «горе!», вызванное их собственным ожесточением!

Но невозможно, чтобы при таком прощании с таким местом были одни только скорби. Божественный дух Иисуса не мог быть долго под гнетом тяжелых неприязненных чувств, отвлекаясь от мрачных впечатлений. Он постоянно переходил от сопротивления, неверия и грехов к чистоте и миру небесному, от видимого и временного к невидимому и вечному, от мрака человеческого развращения к свету мира в Боге. В тот час возрадовался духом Иисус [465] Лук. 10, 21–24. , и какою радостью, каким безграничным, всепоглощающим восторгом, когда перешел от дум об осуждении к мыслям о сострадании; когда обратился с обещанием не слабых утешений, но «великих надежд»; когда вспомнил, что скрытое от премудрых и разумных открыто младенцам; когда остановился на мысли, что послан не к богатому и ученому меньшинству, а к невежественному и угнетенному большинству; когда объявил ученикам своим, что в Его любящие руки передал Отец всю власть Свою, и что в Нем, увидев и познав дух Отца, они могут увидеть и познать откровенно того, чего домогались видеть и знать цари и пророки! И затем, чтобы в час измены и предательства никто из них не сомневался в любви Его и в любви Отца, Он высказал ныне же, в минуты своего восторженного увлечения, те любвеобильные слова, которые на людском языке слышатся, как благовестие и обращение к детям всего страждущего семейства человеческого. Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня; ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим [466] Матф. 11, 28–29. .