Фредерик Фаррар - Жизнь Исуса Христа

Так как для Иисуса закрыт был вход в Галилею и Самарию, то Он направил путь в Перею [472] Лук. 17, 11–19. , по долине Вефсеанской, между границами обеих провинций. На дороге встретился трогательный случай. На краю одного из селений, слух Иисуса поражен был мрачным, диким, жалостным криком и видом десяти прокаженных, составивших общество безвыходных бедняков. Они стояли вдалеке, не смея приблизиться, потому что их приближение было бы осквернением. Им надо было предупреждать всякого подходящего к ним надрывающим сердце криком: Тамэ! Тамэ! нечистый, нечистый! В этой смерти заживо было нечто отвратительное, потому что представляла страшный вид страдания и унижения, — нечто испорченное, потому что истощало все ключи крови человека, — нечто уродовавшее всю его фигуру, делавшее заразительным его прикосновение, медленно покрывавшее его струпьями и смердящими ранами, — нечто страшнейшее самой смерти. Эта болезнь мгновенно возбуждала в Иисусе сердечное сострадание. Но никогда не возбудила она Его настолько, насколько в эту минуту. Едва услыхал Он жалкий крик их: Иисус, наставник! помилуй нас! — как тотчас же, не успев еще приблизиться к ним, сказал громко: пойдите, покажитесь священникам. Они знали значение этого повеления; знали, что Он торопит их требовать от священника признания их исцеленными, — удостоверения о восстановлении для них всех людских прав и привилегий. При звуке этого могучего голоса они мгновенно почувствовали возвращение к жизни, возобновление энергии, очищение крови, которая начала сильнее биться в их жилах, а когда пришли к священнику, были вполне очищены.

Кто не был очевидцем отвратительного, тягостного зрелища, которое представляет вид прокаженных, с криком открывающих свои язвы и по большей части просящих милостыню на больших улицах некоторых восточных городов, тому трудно представить себе, как неизмеримо велик был дар, преподанный Иисусом этим людям, глубоко сознавая это в душе, всякий подумает, что исцеленные поспешили воротиться назад, чтобы высказать сердечную благодарность, — пробиться, если надо, сквозь огонь и воду, чтобы со слезами и признательностью броситься к ногам их Спасителя и благодарить за дар, который для них гораздо дороже самой жизни. Однако же, или всепоглощающее себялюбие, или закоренелость иудаизма, или вмешательство священников, или новая худшая проказа бесстыдной неблагодарности и суеверного невежества остановила этих людей: из десятерых, получивших исцеление, возвратился только один, и то самарянин. Не следует удивляться, что между прокаженными иудеями замешался самарянин: общие несчастья заставляют забывать всякую племенную вражду. В Биут-эль-Мазакине (приют несчастных) или в квартале прокаженных в Иерусалиме живут вместе магометане и евреи. Там, как на краю воды песок, собираются на границе двух стран бедствия тот и другой. Но девять иудеев оказались неблагодарными до низости и только самарянин возвратился, громким голосом прославляя Бога, и пал ниц к ногам Его, благодаря Его. Сердце Иисусово, несмотря на привычку к неблагодарности всякого рода, возмутилось таким единодушным, неестественным, вопиющим поступком.

Не десять ли очистились? спросил Он с грустным удивлением: где же девять? Как они не возвратились воздать слову Богу, кроме сего иноплеменника? В се благодеяния Его, говорит Ланге, как будто бы падали глубоко, в молчаливую могилу. Голос бедствия пробуждал мгновенно эхо в Его милосердии, но дивные слова этого милосердия, хотя проникали молнией через все естество слушателей, не вызывали ответного эха благодарности в их земных сердцах.

Не напрасно возвратился этот иноплеменник; не осталась редкая его добродетель без вознаграждения. Не только его тело, но и душа, которая несравненно дрогоценнее и которой зараза гораздо глубже, — была исцелена словами Спасителя: Встань, иди! вера твоя спасла тебя.

Насмешки, пререкания, презрительные замечания, одним словом, фарисейство фарисеев и подобных им преследовали Спасителя даже во время путешествия. Причины, которые возбуждали ненависть к Нему, были те же самые, которые действовали в течение всего времени Его учения. Враждебная партия не могла переносить равнодушно того, что пример Его был недосягаемо высок, а Его учение слишком благотворно; не могла терпеть нарушения суббот даже делами благотворения; не могла забыть Его близких отношений к мытарям и грешникам.

Мы имели повод заметить еще прежде, что Иисус, вследствие ли малого отлучения (херем), или по другим причинам, во время этого последнего периода своего учения, по-видимому, редко входил в синагоги. Но так как исключение из одной или нескольких синагог не заключало в себе запрещения посещать другую, то мы видим Иисуса снова сидящим в синагоге [473] Лук. 13, 10–17. ; начальник которой, как видно из последующего, питал к Нему почтение, хотя и смешанное с завистью и подозрением. Там в этот день находилась бедная женщина, которая осьмнадцать лет страдала духом немощи и не имела сил разогнуться.

Сострадательное сердце Иисусово не могло вынести этой немой жалобы. Он подозвал больную к себе и, сказавши: женщина, ты освобождаешься от недуга своего, — возложил на нее руку. Почувствовав в одно мгновение чудесную силу, которая сообщила ей возможность разогнуть столько времени сгорбленный и изуродованный стан, несчастная воздала славу Богу. Но поток ее благодарности прерван был невежественным негодованием близорукого начальника синагоги ( рош-гак-кенезефа). Здесь, на его глазах, без разрешения ближайшей власти, быть представителем которой предоставляла ему каждая суббота, — женщина, член его собрания, имела смелость получить исцеление! Вооружась любимыми текстами и надевая маску заботливого официального лицемерия, он поднялся с места и выразил негодование неповинному в этом случае народу, что есть шесть дней, в которые должны делать, в те и приходите исцеляться, а не в день субботний., А так как женщина не высказала со своей стороны Иисусу никакой просьбы и даже не старалась обратить Его внимание на ее положение, то слова рош-гак-кенезефа имели такой смысл: «ты, больной народ, не ходи в синагогу в день субботний, из страха нарушить его избавлением тебя чудесным образом от болезни, которое можешь там получить, или уклонись, если кто станет исцелять тебя в субботу». У этого начальника недостало ни смелости обратиться с подобными замечаниями к самому Иисусу, ни чистосердечия высказать прямо бедной исцеленной женщине. Он стал проповедовать, обращаясь с выговором к народу, до которого этот случай нисколько не касался и который был, как и сам начальник, только страдательным очевидцем события.