Станислав Сенькин - Семь утерянных драхм

Мы вбежали в лесок. Наши ночные прогулки по кладбищам здорово помогли нам: глаза хорошо видели в темноте, а ноги успешно обходили самые коварные препятствия.

Мы бежали очень долго, почти до самой Ивантеевки, обойдя ее с другого края. До станции было идти еще около шести километров, и мы решили пройти вдоль дороги по лесу, чтобы нас никто не заметил.

Как только мы остановились, Мороз вытащил из сумки икону среднего размера. По внешнему виду эта икона была очень древней. На ней была изображена Божия Матерь с Младенцем. Икона лежала в мягком бархатистом чехле, вероятно, для того, чтобы избежать порчи. Мороз любовно погладил доску:

— Смотри, Миха, дорогая ведь вещица.

— Ага! — Я тяжело дышал и смотрел по сторонам. — Наверняка краденая! Ты думаешь, мы сможем ее продать?

— А почему нет, сможем, наверное, если захотим! А, может быть, и не нужно её продавать. — Мороз рассмеялся. — Интересно эти недоумки нашли наши рюкзаки?

— Скорее всего, нашли. Что-то у меня нет желания к ним возвращаться.

— Ха! У меня лично ничего особо ценного там не было. Еда только. Пусть жрут. Будет им хоть чем закусить самогон…

— Ой-ю! — Я стукнул ладошкой себя по лбу, как будто хотел убить комара. — Всё, бляха муха, это конец! Вот это я попал! Ой-ой-ой!

— Что?! — встревожился Мороз.

— Дневник!

— Какой дневник?

Я почти плюхнулся на землю и закрыл лицо руками. На этой неделе я получил целых две двойки, по алгебре и поведению. Родители никогда на меня не давили, но очень переживали, что я стал себя безобразно вести и плохо учиться. Они уже жалели, что переехали в Кузьминки, и хотели переехать куда-нибудь еще, только бы мне было хорошо. Именно из-за того, чтобы не подталкивать родителей на такой шаг, я и взял с собой в поездку школьный дневник: чтобы мать не смогла обнаружить в нем двойки. Мать-то их теперь не обнаружит. Зато, скорее всего, их уже обнаружили Ахмет с Босяком. Я сказал об этом Морозу.

Тот почесал лоб:

— Да, ты прав. Влипли мы серьёзно! Теперь они знают, где ты учишься и как тебя зовут.

— Давай отнесем икону к рюкзакам, покричим издалека и положим сумку на видное место. Давай, а?!

— Ой, да не ной ты! — Мороз недовольно нахмурился. — Если икона краденая, то они предпочтут залечь на дно. Не будут они со школьниками связываться. Да и потом — лиц они наших не видели.

— Зато у них есть мой дневник, Мороз! Ведь я же свидетель! Ты что, фильмы не смотришь?! Свидетелей принято убивать! Прошу тебя — давай отнесем её, пусть они подавятся…

— Нет! — отрезал Мороз. — Хватит уже ныть! Они не посмеют искать тебя, потому что побоятся.

— А если нет?

— А если тебя сейчас машина сшибет?! Говорю же тебе, не бойся. В лицо они тебя все равно не знают и адрес твой не знают. Ты же слышал, какими словами они выражались — это ж гопники какие-то полутупые! И алкаши! А если они и появятся около твоей школы, тогда сразу вызываем милицию — и дело с концом!

Мороз убедил меня, и мы пошли к станции по лесу. Уехали самой ранней электричкой вместе с толпой народа, собирающегося в Москву. Мороз следил, чтобы я не вел себя подозрительно и не крутил головой. У меня это получалось не очень хорошо. Мне повсюду мерещились Босяк и Ахмет.

Конечно, Мороз решил, что икона до поры до времени останется у него, пока все не прояснится. Мне ничего не оставалось, как поддержать друга. Недели две после нашего приключения я просыпался по ночам в страхе. Но никто за мной не приходил. Так что я постепенно успокоился и благополучно забыл про наше путешествие.

А Мороз с того дня стал больше сидеть дома, чем гулять с нами, и забыл про всю готическую мистику. Он обложился специализированной литературой об иконах и храмах. Я лишь диву давался, откуда он её берет. Мороз объяснял мне свое поведение тем, что он хочет узнать, что это за икона и сколько денег можно за нее получить. Но я видел, что он на деле просто загорелся изучением церковной культуры…

Наступила зима. Однажды я пришел к Морозу в гости, и между нами состоялась неприятная беседа. Я уже не боялся бандитов и считал, что нам нужно продать икону, а Мороз оспаривал меня, потому что хотел, чтобы она осталась у него. Тогда я напомнил ему, что это наша общая добыча и что я рисковал за эту икону, куда больше чем он. Мороз, к тому же, замешкался тогда в храме, хотя слышал, как мой камень ударился о стену. Он оправдывался тем, что долго шарил руками за щитами…

— Долго не долго, а мы потеряли свои рюкзаки — и в руки реальных бандитов попал мой дневник! Поэтому украденная с таким риском икона — наша общая собственность, и ты не имеешь право забрать ее себе.

Морозу не понравились мои рассуждения, но я стоял намертво, и ему пришлось уступить. Затем он вытащил из-под своей кровати ящик, где лежала икона, книги по церковному искусству и еще какой-то альбом.

В этом альбоме было несколько газетных вырезок:

— На вот, читай тут. — Мороз ткнул пальцем в небольшую заметку из «МК».

Я стал читать, бормоча себе под нос:

— В ночь на такое-то число из храма Великомученицы Екатерины села Сивое были украдены несколько ценных икон. Воры обесточили сигнализацию и распилили решетку на окне. Ими было похищено несколько икон, в том числе и ценная икона «Споручница грешных» середины восемнадцатого века, которую завещал храму один прихожанин. Настоятель храма о. Артемий просит святотатцев одуматься и возвратить иконы храму, чтобы их не постиг гнев Божий… Ого! Так это что — наша икона «Споручница грешных»?

— Да, Миша, это она. Знаешь что? — сказал Мороз, когда я прочел заметку.

— Что?

— Я думаю, что следует вернуть эту икону храму. — Посмотрев на мое посеревшее лицо, Мороз примирительно добавил: — Вообще-то как хочешь, можем и продать. Только я думаю, что это плохая идея.

— Почему же?

— Да потому, что икона-то ценная, а мы не знаем, где ее купят. Если будем соваться везде вслепую, то нас могут посадить за кражу или за продажу краденых вещей. К тому же… — Мороз кашлянул в кулак. — Это будет плохо для памяти моего прадеда. Смотри сам. Но если мы отдадим икону храму, про нас напишут в газетах. И бандиты тогда уж точно не будут за тобой охотиться…

Полузабытый страх при воспоминании о бандитах вновь взволновал сердце. Я подумал, что в принципе не такая уж и плохая идея — вернуть икону храму. Честно говоря, я настаивал на продаже иконы только потому, что Мороз выказывал явное желание оставить ее себе. Это было бы нечестно по отношению ко мне. А так — перспектива сбывать краденые вещи мне мало улыбалась. Я тоже не был дураком и прекрасно представлял себе, с какими сложностями можно столкнуться при продаже этой святыни. Поэтому, поколебавшись для проформы, я согласился с другом:

— Хорошо! Давай сделаем так — вернем ее храму.