Александр Белов - Арийские мифы русов

В первое воскресение после весеннего равноденствия и полнолуния христиане празднуют пасху, сопровождая подготовку к этому ритуалу освещением куличей, изготовлением сдобы, крашением яиц. И вряд ли кто-либо из верующих задумывался над тем, почему праздничная церемония всегда связана с выпечкой сдобы, имеющей обязательно определенную вытянутую форму, с крашением яиц…».

Археолог считает, что эти пасхальные атрибуты заимствованы из древнего фаллического культа.

Фаллический культ нашел свое воплощение на'^си не только в пасхальных куличах, «имеющих обязательно определенную вытянутую форму», но и в свадебных караваях. Этот обрядовый круглый хлеб у восточных славян издревле являлся метафорическим выражением мужского полового органа. Недаром в Орловской губернии молодым вручали каравай, в который многозначительно клали два яйца. Довольно часто один свадебный каравай с вылепленными из теста фаллическими символами воплощал жениха, а другой каравай с символами женского детородного органа — невесту. Однако чаще одна половина свадебного каравая воплощала жениха, а другая — невесту.

Надо заметить, что в самом слове «каравай» или «коровай» слышится другое слово — «корова». И в самом деле, на свадебном каравае часто изображали фигурку коровы или быка, что считалось символом плодородия и деторождения.

Слово «каравай» похоже на имя древнеславянской богини смерти Карны, возможно, здесь имеется не только звуковая, но и смысловая связь. Рождение новой жизни так или иначе связано с темой смерти. Это нашло свое отражение и в русских народных сказках. Так, часто злой дух смерти, например Кощей Бессмертный разлучает молодых, похищая невесту прямо со свадьбы. Безутешный жених отправляется на поиски своей невесты в царство смерти, где, преодолев множество препятствий, уничтожает Кощея Бессмертного. При этом оковы царства смерти рушатся, и герой вновь обретает свою невесту. Вместе с невестой получают освобождение множество людей, до того скованных и содержащихся в темницах. Здесь мы видим, что фигура Кощея Бессмертного в чем-то аналогична фигуре Костромы, чьи похороны знаменуют начало новой жизни. В древности слово «кошь» или «кошть» означало сухой, тощий телом — кожа да кости. Это весьма близко к названию весеннего божества Кострома. Похороны Костромы, как и смерть Кощея Бессмертного, воплощают собой возрождение к жизни.

Как известно, смерть Кощеева запрятана весьма надежно: «На море, на окияне есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт. В сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, а в том яйце — смерть Кощеева». Иван-царевич стремится уничтожить Кощея и в этом ему помогают разные животные. Такая трактовка аналогична шаманскому камланию, когда шаман взбирается по Мировому древу к жилищу Верховной богини. Шаману помогают духи-помощники — медведь, олень, заяц, орел, утка. Можно уподобить шаманскому камланию и путешествие Ивана-царевича на тот свет за Кощеевой смертью. Ивану-царевичу помогают добыть яйцо с Кощеевой смертью: медведь, заяц, утка, щука.

Очевидно, что дуб, выросший на сказочном острове, под которым зарыт волшебный сундук, народная поэтика уподобляет фаллосу царя смерти. Уничтожив Кощеево яйцо, Иван-царевич освобождает с того света свою невесту и души людей, томимых в царстве смерти, превращенных злым колдуном в каменных истуканов. Скажем здесь, что образ каменных истуканов может иметь вполне реальное прочтение. В древнем мире над захоронениями было принято устанавливать каменные изваяния умерших в полный рост.

Смерть в очередной раз попрана — да здравствует жизнь!

Такая трактовка сюжета с Кощеем Бессмертным является наиболее архаичной и восходит к стародавним временам. Весьма интересно, что похожая сказка о Кощее Бессмертном имелась у хеттов, народе, проживавшем в Малой Азии во 2-ом тысячелетии до н. э. В этой сказке Кощей имел все признаки царя подземного мира. Он насильно удерживал в царстве смерти сотни людей. Он похитил молодую невесту царя хеттов. Герой-царь освобождает невесту и рабов смерти, оскопляя тирана подземного мира. Этот сюжет имеет смысловую перекличку с аналогичными сюжетами, рисующими древних богов, связанных с плодородием — Осирисом, Адонисом, Дионисом.

Практически у всех индоевропейских народов имеются сюжеты сходные с этим. Это может являться дополнительным свидетельством индоевропейской общности. Так, у древних греков получил распространение сюжет об Орфее и Эвридике. Согласно греческой мифологии, Эвридика — жена фракийского певца Орфея. Она водила хоровод с подругами в лесу, когда ее ужалила змея. Эвридика умерла. Орфей спустился за своей женой в Аид, где звуками своей лиры он умилостивил грозного царя подземного царства Аида, и тот позволил ему увести свою жену из царства мертвых. Однако было одно условие — Орфей не должен был глядеть на нее прежде, чем выйдет из царства мертвых. Орфей не выдержал и по дороге оглянулся назад, чтобы убедиться, идет ли за ним его жена… и потерял ее на этот раз навсегда.

Этот сюжет действительно похож на русскую и хеттскую сказки. Очевидно, он имел с ними единую мифологическую подоснову.

Герой выводит свою суженую из царства смерти, и благодаря этому влюбленные соединяются… что, помимо прочего, приводит к продолжению их рода.

Метафора продолжения рода заключается в том, чтобы освободить, «выкупить» невесту у царя того света и выпустить родные души на свет божий — т. е. родить их. В русской народной поэтике ритуальная смерть Кощея Бессмертного мыслиться как его оскопление. Благодаря этому души еще нерожденных людей могут покинуть царство смерти.

Многие специалисты но фольклору видят в этом рудимент юношеской и девичьей инициации, когда жених должен отправляться в тридевятое царство за своей похищенной злым духом невестой. Преодоление возникающих трудностей и возвращение невесты воспринимается в роду как долг по отношению к умершим родственникам. Возможно, неким отголоском этой обрядности является «выкуп» невесты, а также ее ритуализированное похищение у родных.

Вполне очевидно, что ритуалы «выкупа», похищения, а также ритуального оскопления царя смерти присутствовали в свадебной обрядности на Руси, а также у других славянских народов. Так, например, в Ярославской губернии при встрече молодоженов после венчания им подавали разрезанное пополам яйцо. Это было их первой совместной трапезой. В Угорской Руси первая пища, которую вкушали молодые, состояла из двух яиц и кипяченого молока. У болгар перед отъездом свадебного поезда мать невесты клала той за пазуху сырое яйцо, которое разбивал жених в дороге. В некоторых районах Румынии невеста, выходя из родного дома, должна была наступить на сырое яйцо. Считалось, что это обеспечит деторождение, облегчит роды и принесет здоровье детям.