Стивен Левин - Кто умирает?

Через день или два в окружении друзей она родила сама себя. Она была подобна пространству, растворяющемуся в пространстве. Не было ни малейшего ощущения подталкивания или оттягивания. Казалось, она сама в недоумении наблюдает весь этот процесс. Тара позже рассказывала: «Комната, казалось, была заполнена любовью и безмятежностью. Каждый молчаливо переживал безмятежность. Пам спокойно перестала дышать и выскользнула из тела. Слеза прокатилась по ее щеке, и она ушла». Это было покиданием временной формы, переходом.

Когда Тадзи роси, современный мастер дзэн, был при смерти, его главные ученики собрались возле его кровати. Один из них, зная, что роси любит одну разновидность пирожных, полдня искал их в кондитерских Токио и вот теперь преподнес их Тадзи роси. С едва заметной улыбкой умирающий роси взял кусочек пирожного и начал медленно его жевать. Его постепенно охватила слабость, и тогда ученики подошли к нему и спросили, есть ли у него, что сказать им перед смертью.

– Да, – ответил роси. Ученики затаили дыхание, чтобы не пропустить ни одного слова.

– Дорогие мои, это пирожное было очень вкусным, – сказал он и скончался.

Когда такие существа умирают, они расширяются за пределы себя. Они просто уходят, оставив после себя горстку праха.

Наблюдая за многими нашими больными, когда они умирали, мы пришли к выводу, что момент смерти – это чаще всего мгновение великого покоя. Как правило, даже те, кто приближался к смерти в тревоге, перед смертью переживают раскрытие. Это напоминает смерть Робин, во время которой она, казалось, вспомнила то, что было давно забыто. Отношение к смерти, к выходу из тела, надо полагать, меняется в мгновения, предшествующие смерти. Каким-то образом человек чувствует, что все будет хорошо. Ум и сердце постепенно становятся одним целым. Один человек, который умер, а затем вернулся, чтобы рассказать нам о смерти, выразился так: «Смерть полностью безопасна».

Видя легкость, с которой люди способны умирать, я склонен относиться к моменту смерти с великим доверием, позволяющим в еще большей мере «не знать». Судя по всему, перед самой смертью многие возносятся из ада на небеса, переходят от сопротивления к великодушной легкости и уплывают.

Мы можем только догадываться о том, что такое смерть. Однако в тибетской буддистской традиции развита сложная технология переживания смерти. Некоторые медитации призывают человека познакомиться с этим ценным мгновением, практиковать умирание как средство глубокого переживания того, что лежит в основе заблуждений нашей жизни. Умирание дает возможность получить понимание того, как автоматические и, по существу, безличные процессы ума ошибочно принимаются нами за отдельное «я», за то, что мы можем потерять, за то, что мы должны защищать от смерти (см. приложение II).

Такие медитации дают почувствовать процесс растворения, который является главным физическим переживанием в переходе, называемом нами смертью. Создается впечатление, что смерть – это таяние, растворение. Каждая стадия, кажется, способствует дальнейшему растворению. Границы становятся все менее очерченными. Внутреннее и внешнее становятся одним целым. Умирание – это постепенный процесс отхода. В различных традициях говорится, что сознанию для того, чтобы покинуть тело, требуется от двадцати минут до нескольких часов. Внутренний процесс растворения и выхода из тела сопровождается некоторыми внешними феноменами, которые врачи связывают с прекращением некоторых жизненных функций. Когда энергия, питающая отдельные системы, покидает тело, ее присутствие в этих системах становится все менее заметным. В один момент жизненные функции еще заметны, тогда как в другой это не так – хотя процесс отхода может продолжаться и дальше. Именно этот момент, когда большинство функций перестают измеряться, называется «моментом смерти». Однако смерть никогда не наступает в одно мгновение. Это постепенный процесс, который продолжается некоторое время после того, как измерительные приборы не регистрируют больше проявлений жизни. В действительности, не смерть наступает в это мгновение, а жизнь становится недоступной для наших приборов в обычном диапазоне их чувствительности.

Процесс умирания, судя по всему, представляет собой расширение за пределы тех форм, в рамках которых мы привыкли его измерять. Ниже приводится сценарий физического переживания смерти, основывающийся на древнем представлении, согласно которому тело составлено из четырех элементов (земли, воды, огня и воздуха):

Когда смерть приближается к элементу земли, то чувство массивности и твердости тела начинает ослабляться. Тело кажется очень тяжелым, а его границы, его края становятся не такими ощутимыми, как обычно. У человека нет больше ощущения присутствия «в» теле. Человек становится менее чувствительным к своим ощущениям и чувствам. Он не может больше по своей воле двигать конечностями. Перистальтика замедляется, кишки больше не работают без посторонней помощи. Органы постепенно перестают функционировать. По мере того, как элемент земли продолжает растворяться в элементе воды, появляется ощущение мимолетности и текучести. Твердость, которая постоянно усиливала отождествление с телом, начинает таять. Все течет.

Когда элемент воды начинает растворяться в элементе огня, чувство текучести становится подобным теплому туману. Потоки веществ в теле замедляются. Глаза и рот пересыхают. Циркуляция крови замедляется. Кровяное давление падает. Когда циркуляция начинает замедляться и в конце концов останавливается, кровь стекается в самые нижние области тела. Так возникает чувство легкости.

Когда элемент огня, растворяясь, превращается в элемент воздуха, чувство тепла и холода уходят, а физический комфорт или дискомфорт не имеет больше значения. Температура тела падает, пока не достигнет уровня, когда тело начинает охлаждаться и бледнеть. Пищеварение прекращается. Чувство легкости, словно поднимающегося вверх тепла, становится основным в сфере внимания. Оно переходит в чувство растворения во все более и более тонкое пространство.

Когда элемент воздуха растворяется и переходит в собственно сознание, появляется ощущение безбрежности. Выдох становится более длительным, чем вдох, и в конце концов растворяется в пространстве. Нет больше ощущения тела или его функций, а есть только чувство расширения и соединения с пространством, растворения в чистом бытии.