Стивен Левин - Кто умирает?

Фактически, если после покидания тела ум продолжает творить свой мир, если мы действительно сталкиваемся с тем, к чему мы были привязаны в жизни, мы, возможно, увидим не Авалокитешвару, а Мать Терезу или своего друга, который когда-то помогал нам.

Вместо того, чтобы быть демоном, преграждающим нам путь, может случиться так, что гнев примет обличие нашего земного врага – одно из наших незаконченных в прошлом дел. Мудрость может проявиться в виде духовного учителя, которого мы знали. Ревность и зависть могут прийти к нам как зеленоглазый человек, которого мы любили много лет назад, но который предал нас. Страх может стать великим змеем, который угрожает проглотить нас. И все же притягательность или отвратительность этих образов будет одинаковой, независимо от того, одеты ли они в тибетские одеяния или же в привычные нам одежды, которые старый ум спроецировал на них из глубины воображения. Фактически, и перед нами, и перед тибетскими монахами стоит одна и та же задача: принять происходящее, открыться ему без малейшей привязанности или сопротивления и отпустить его с тем, чтобы мы могли видеть далеко за пределами привязанностей, целей и опасений ума.

В это мгновение или в мгновение смерти мы должны делать одно и то же: выходить за пределы иллюзий к истине, сливаться с Вечносияющим.

«После смерти живут только ваши представления о себе». Принимая во внимание силу нашего отождествления с телом, разве мы вправе ожидать, что страх смерти и исчезновения тела прекращается в момент выхода из тела? Интересно отметить, что в навигационных текстах, которые существуют в различных культурах, говорится о том, что после смерти человек по-прежнему мотивируется страхом смерти. К вам приближается демон или тигр, и вы замечаете, что начинаете убегать от него, словно вам все еще нужно защищать от него свое тело. Ведь по какой другой причине вам нужно будет убегать от красноглазого демона, надвигающегося на вас с огромным топором? Все дело в том, что мы пытаемся отождествляться с телом даже в том случае, когда у нас нет больше тела. Тем, кто думает о себе как о теле, есть что защищать. Но тем, кто отождествляет себя с духом, нечего бояться тигра или красноглазого демона. Чистому бытию нечего бояться; страх нам причиняют только представления о себе, ведь нам приходится их защищать.

В той мере, в которой, защищая свое имущество, вы способны убить, у вас есть основания бояться быть убитым. В той мере, в которой вожделение может лишить вас сострадания к другому существу, вы ожидаете, что другие окажутся столь же жестокими в отношении вас. Если вы постоянно ищете безопасности, как вы будете вести себя в незнакомой обстановке, в которой вас может поджидать любая опасность? Сможете ли вы как человек без титула найти основание своей подлинной природы, если в течение всей жизни вы домогались приобретения хорошей репутации? Где вы найдете себе прибежище?

Поэт Кабир говорит: «То, что находят сейчас, находят тогда». Ваше самочувствие сейчас скорее всего будет похоже на ваше самочувствие в будущем. Будущее может наступить завтра, когда вы будете ехать с работы и вдруг выплывете из тела после визга тормозов и скрежета стали. Ваши бессознательные тенденции, ваши ментальные приобретения, кажется, существуют от мгновения к мгновению, и смерть не является для них препятствием. В той мере, в которой вы отождествляетесь с состоянием сознания как всем, что вы сейчас имеете, вы испуганы или увлечены тем, что ум ожидает от следующего мгновения, когда бы это мгновение ни наступило.

Как продолжать осознавать в ситуациях, в которых легко потерять ориентацию? Действительно ли вы открываетесь тому, что кажется необычным и пугающим, или же вы отступаете с целью спрятаться в первое попавшееся подходящее место? Что заставляет вас отклоняться от пути к истине и заниматься самозащитой и обманом? Когда возникает опасность, действительно ли вы смягчаетесь, открываетесь и пытаетесь присутствовать в том, что происходит, используя все свои способности для того, чтобы глубже проникнуть в текущее мгновение, чтобы сделать следующий осознанный шаг? Или же вы начинаете видеть во всем опасность, ваше тело напрягается и ум навязчиво пытается уйти из настоящего?

Похожи ли вы на того, кто убегает от лающей собаки, чтобы спрятаться в змеиную яму? Или же вы принимаете свою человечность, страхи и сомнения и даете им место, чтобы собака не стала воплощением всех страхов жизни, а оставалась просто собакой, приемлемой реальностью, которую можно включить в ваше пространство? Что вы делаете, когда находите себя среди неизвестной реальности и понимаете, что вы совсем не готовы встретиться с истиной? Однако если мы разовьем в себе осознание, мы окажемся способными присутствовать в настоящем, что бы ни происходило. «Даже если солнце восходит на западе, у мудреца всего лишь один путь».

В какой мере вы можете сделать то, что вы считаете собой, объектом, а не субъектом восприятия, принимая все, что возникает, в качестве мимолетных феноменов? Если вы понимаете, что являетесь пространством, в котором все происходит, вы привносите эту пространственность во все, что вас ждет в будущем. Ум постоянно преображает аморфную реальность в приемлемый хаос определений и категорий так, что мы не можем прикоснуться к реальности, понюхать ее, попробовать на вкус; вместо этого мы постоянно едим себя и прикасаемся к себе. Мы едва ли можем взглянуть в глаза другого человека без того, чтобы ум не заслонил его от нас защитными представлениями.

Сущность, которая, как утверждают некоторые, покидает тело после смерти, одними называется «душой», другими «кармическим узлом», а третьими «элементом сознания». Как бы мы ни называли ее, важно исследовать ее непосредственно, а для этого нужно оставаться открытым во время разрыва ее связи с телом. Важно поддерживать в себе «я не знаю» и оставаться открытым для того, что продолжается, – речь идет не о «ком-то», а об энергии, из которой построена эта ментальная личность. До тех пор, пока есть привязанность к чему-то, воплощения будут продолжаться. В той мере, в которой иллюзия кажется реальной, она будет притягивать к себе осознание.

Когда мы спим, спящее сознание говорит, что бодрствующее состояние ложно и что реально только оно. Но когда мы пробуждаемся, мы смотрим на наши сны и думаем: «Только этот мир существует, а тот, что снился, нереален». Но если и то, и то признается как мимолетное состояние сновидения, в которых все, что кажется реальным, на самом деле обладает только относительной реальностью, мы можем открыться для каждого перехода как для процесса и отпустить «я», которое держит в плену реальность. Переживание реально в той мере, в который мы воображаем реальными себя. Когда вы начинаете исследовать самовосприятие, вы приходите к истокам сознания. Вы переживаете то, из чего возникает идея о «я», о «ком-то», кто может умереть, родиться, достичь просветления и так далее. И тогда ваше привычное «я» теряет свою убедительность и просто парит в безграничности истины.