Нэнси Росс - Мир дзэн

Два пути открываются здесь: внутренний и внешний. Внешний можно назвать интеллектуальным и объективным, а вот внутренний нельзя назвать субъективным, аффективным или конативным путем. Само слово «внутренний» не так уж верно и выбрано лишь потому, что трудно подобрать ему какое-то другое имя. Ведь все имена принадлежат области разума. Но так как это явление все же нужно называть, пусть это будет внутренний путь, противоположный внешнему.

Хочу сразу же предупредить: как только внутренний путь начинает мыслиться как противоположный внешнему — хотя поступить по-другому и невозможно из-за неспособности человека использовать другие средства общения, кроме языка, — в конце концов внутренний путь неизбежно становится внешним. Истинно внутренний путь есть тот, в котором уже не противопоставляется внутреннее и внешнее. В этом есть логическое противоречие. Но надеюсь, к концу статьи вы поймете, что именно я имею в виду.

По сути своей внешний путь есть вечное движение — неважно, вперед или назад, чаще всего это вообще бег по кругу — в вечной борьбе двух противоположностей, субъекта и объекта. Поэтому внешний путь и не имеет конца, поэтому на нем вас всегда мучает беспокойство, хотя понятие «спокойствие» тоже совсем не всегда означает «тишину», «неподвижность» или «привязанность».

Внутренний путь обратен внешнему. Вместо бесконечного движения, вместо пустой траты сил разум обращается вовнутрь, словно желая разглядеть, что же скрывается за этим всепоглощающим стремлением к обладанию. И он не остановится, пока не узнает, что же это. Ведь остановка — это отрицание движения; движение превращается во что-то другое. Вот что делает интеллект, если замирает внутренний путь. Если при этом есть еще некоторая бифуркация, внешний путь принимает все так, как оно есть, каким оно видится здесь и сейчас, схватывая их в их «есть-ности» или «таковости». Я бы не сказал «в единстве» или «в целостности», потому что эти слова — из словаря внешнего пути. Даже понятия «есть-ность», «этость» или «таковость» — соно-мама по-японски и цзи-мо по-китайски — строго говоря, не описывают внутренний путь. «Быть» — это абстрактное понятие. Гораздо лучше поднять палец и ничего не говорить об этом. Истинный внутренний путь вообще избегает обращаться к языку, хотя и никогда не избегает его.

Внутренний путь не часто прибегает к словам «одно» или «все», но если все же употребляет их, то «одно» значит «то, что никогда не одно», а «все» значит «то, что никогда не все». «Одно» значит «становящееся одним», а не законченное «одно». «Все» значит «становящееся всем», а не законченное «все». Иными словами, на внутреннем пути одно — это абсолютно одно, одно — это все, а все — одно; более того, когда «десять тысяч вещей» сводятся к абсолютному одному, которое есть абсолютное ничто, перед нами открывается внутренний путь в своем совершенстве.

Буддизм, в особенности дзэн-буддизм, в том виде, в каком он развивался в Китае, богат выражениями, принадлежащими внутреннему пути. По сути дела, именно дзэн впервые осмелился заглянуть в глубокую шахту внутреннего мира человека. Чтобы не быть голословным, привожу здесь лишь один пример.

После летних занятий Суйган заявил:

— Все лето я выступал перед моими братьями на Востоке и на Западе. Что, брови у меня все еще растут? [118] По старому индийскому поверью, если человек говорит неправду, все, что растет у него на лице, — брови, борода, — выпадает. Суйган провел все лето в беседах о том, о чем нельзя говорить. Отсюда и эта аллюзия.

Один ученик сказал:

— О да, они великолепны! Другой присоединился:

— У вора сердце не на месте.

А третий, недолго думая, воскликнул:

— Кан! [119] Язык имеет дело с понятиями; таким образом, то, что нельзя определить, находится вне его пределов. Когда язык насилуют, он портится, становится нелогичным, парадоксальным, непонятным с точки зрения обычного его использования или принятого образа мыслей. Например, считается, что река должна течь, а мост должен стоять над ней. Если это не так, чувства приходят в смятение. Цветы растут на земле, а не на камнях. Значит, если дзэнский мастер говорит: «Я сажаю цветы на камнях», это звучит, по меньшей мере, странно. А странность эта происходит исключительно оттого, что язык используется не по назначению. Дзэн стремится быть прямым и действовать без какого бы то ни было посредника. Отсюда его «кац!» или «кан!». Это всего лишь выражение, к которому не привязано никакое «чувство». Это и не символ; это явление как таковое. Человек действует, а не апеллирует к понятиям. Это можно понять только с точки зрения внутреннего пути.

Само собой разумеется, высказывания учеников, как и слова мастера, открывают нам картину, видимую только с внутреннего пути. Все эти ответы могли возникнуть только из бездны абсолютного ничто.

Теперь мы переходим к психометафизическому аспекту внутреннего пути. Буддисты называют его «бездной абсолютного ничто», или кокоро по-японски. На китайском языке это слово звучит как синь , на санскрите — читта , или сарвасаттвачитта , если воспользоваться термином из труда Ашвагхоши «Пробуждение веры». Первоначально слово кокоро имело психологические коннотации, означая «сердце», «душу», «дух», «разум», «мысль»; позже так начали называть сердцевину, или суть, вещи, и это слово стало синонимом метафизического понятия «субстанция» и этических «искренность», «верность», «правда» и т. п. Поэтому трудно объяснить по-английски одним словом, что такое кокоро .

Из этого кокоро произошло все, и все когда-нибудь вернется туда же. Но это не имеет отношения ко времени. Кокоро и все вещи суть одно, но в то же время и не одно; это пара, но и не пара.

Однажды монах спросил Чжао-чжоу (яп. Дзёсю): «Меня учили, что десять тысяч вещей возвращаются в Одно. А куда же возвращается Одно?»

Чжао-чжоу ответил: «Когда я жил в Цзинчжоу, было у меня платье весом в семь цзиней».

Это мондо [120] Мондо ( яп. ) — букв. вопросы и ответы. точно показывает разницу между внешним и внутренним путем. Если такой вопрос зададут философу, он сошлется не на один десяток книг. Но мастер дзэн, идущий внутренним путем, не станет отвлекаться на размышления и сразу даст точный, окончательный ответ.

…Кокоро, совершенно свободное от всяких мудрствований, и есть бездна абсолютного ничто. Но все же в самой глубине его что-то движется. С точки зрения внешнего пути это непознаваемо, ибо как может абсолютное ничто вообще двигаться? Должно быть, в этом есть какая-то загадка. Возможно, кто-нибудь назовет ее «загадкой существования». Кокоро словно исчезает в невообразимых глубинах бездны. Кокоро стремится познать себя…