Владимир Головин - По ту сторону смерти. Ответы на вопросы

Господь Ною завет даёт: «…всё движущееся, что живёт, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам всё; только плоти с душею её, с кровью её, не ешьте» (Быт. 9:3–4). Поэтому православные никогда не вкушают кровь. И если, готовясь к исповеди, вспомним, что был такой грех, – каемся. Гематоген и тому подобное не вкушаем и детям не даем. Поэтому и женщина во время женских дней, в состоянии крови, не касается святыни. Мы это помним. Кровь все органы соединяет между собой. Поэтому и этот орган и другой между собой связаны – одна и та же кровь циркулирует. Если я порезал пальчик и не заметил, продолжаю что-то делать, а он у меня и зажил сам по себе. Не сам по себе, нет. Это весь организм в целом его лечит.

Вот так в теле Христовом, в Церкви. Один орган может влиять на другой. Поэтому мы не просто молимся, а молимся в крови Христа. Мы знаем, как это важно: не только помолиться дома, но и прийти в церковь, на проскомидию заказать – кровь Христа будет действовать. Не просто моя молитва, просьба, кровь Христа будет циркулировать и во мне, и в нём. Это совершенно другая молитва. Мы опытно знаем, что это за разница, поэтому так дорожим церковным поминовением во время проскомидии, на литургии. Мы понимаем, что там частичка вынимается, опускается в чашу, освящённую кровью Христовой. Это не просто так, это не театр. Это реальные действия благодати крови Христа, всё освещающие и преображающие.

Поэтому один палец может другому помочь, если одна кровь циркулирует. Церковь молится за крещёных не потому, что других не любит, потому что у нас с вами одна кровь – Христова – циркулирует в нас. Если человек некрещёный, это то же самое, что взять отрезать палец. Я уже не могу на него влиять, и он на меня тоже. Поэтому за некрещёных церковь не молится. Не потому, что не любим, не потому, что презираем, не потому, что откидываем, а потому что нет сил, это выше наших возможностей. Мы мало что можем, Господь может силой Своей крови. Нет тут общей крови. Поэтому церковь не поминает некрещёных, за некрещёных нет молитвы.

Есть такая традиция, многие старцы учили, подавать милостыню. Как Господь примет, ничего заранее себе не рисуя, не придумывая. А молиться – никак. Отсюда, кстати вывод. Какой? Если у нас есть близкие некрещёные, надо порадеть, чтобы они были крещёными.

Недавно был такой факт. Знакомых увидел, говорю: «Маленького родили. Окрестили уже? Кто крёстный?» Отвечают: «Вот из-за крёстного и не окрестили. Он не смог приехать. Сказал летом приедет». Я напугался: «Как летом? Сейчас зима, а тут – летом. Как это? А ребенок-то ваш». – «Летом окрестим». – «Да вы что? Послушайте, что вы говорите.

Ваш ребенок будет все это время в барокамере? Нет, он будет в мире. На него будет влияние всякое оказываться. Кого? Всех и всего. И нечистого духа, в том числе. Как так можно? Пусть они его грызут. Пусть всякие влияния на ребёнка идут. Ни в коем случае. Ребёнок из материнской утробы сразу в купель – прыг. Вот это православно». У меня жена, волевой человек, мягко так скажем. И она говорила: «Так, живём в татарской деревне, детей здесь рожать не буду, уеду на родину, в Ульяновск». – «Хорошо. Но тогда у меня тоже будет условие». – «Какое?» – «Привози их уже в крестах домой, чтобы из роддома сразу в церковь». И она так и делала. Из роддома выписывают, садятся в машину, в церковь едут, окрестили, потом только домой приезжают. Так должно быть. Тогда не было бы у нас некрещёных-то. Это очень важно. Ну, а кто взрослый некрещёный, мы, конечно, должны рассказать, поделиться той радостью, тем счастьем, которое есть у нас. Не надо таить. Пусть они тоже будут счастливыми.

В Европе сейчас уже не говорят, а прямо действуют, законы пишут: человек имеет право на самоубийство и на убийство близкого человека. Причем, законное право. За это не только не наказывают – это законом прописывается. Если сказать «самоубийство» – слух режет, поэтому называют латинским слово «эвтаназия». Вот человек больной – он имеет право на самоубийство. Если он подпишет бумажку, врачи должны сделать инъекцию. Всё, конец. Право на самоубийство.

Мы знаем, православные, что такое самоубийство?

Почему в Церкви не отпевают самоубийц? Полицейская мера, чтоб люди этого не делали? Нет, это не путь церкви, полицейские меры. Почему в церкви не отпевают? Нельзя. Почему нельзя? Потому что бессмысленно. Человек самоубийством отрекается от Бога. Он сам себя без суда Божия сваливает сразу в ад. Люди, которые бегают к архиереям и выпрашивают отпевание самоубийц, не понимают, что делают. Самоубийца уже – в аду. А во время отпевания что делаем? Молимся, чтобы Бог простил. Но он в аду уже. Бессмыслица. В постхристианской Европе теперь человек имеет право на самоубийство, а значит, имеет право уходить в ад. Вот так. В бывшей христианской Европе люди имеют право быть наследниками ада.

С основными кардинальными моментами бытия связана масса суеверий, с основными вехами жизни человека: с рождением, со вступлением в брак и со смертью.

Вначале скажу, как к этому относиться. Знать правду. Если читать Евангелие, настоящие православные книги, особенно символические: катехизис, учение православной церкви, где четко расписана правда церковная, опыт церковный, то места для суеверий не останется.

А суеверий каких только нет. Когда я только начал служить, однажды меня среди ночи разбудили, люди трясутся в кошмаре, на полном серьезе, страшно напуганные:

– Батюшка, что мы наделали, как нам сейчас быть, ну посоветуйте хоть что-нибудь, мы главное не сделали, что теперь делать, караул, мы не знаем.

– А что случилось?

В общем, было отпевание, они ждали приезда родственников и просили отпеть, а потом похоронить. Я сказал:

– Можно, так делают, только пока земелькой не будем посыпать, потом посыпьте и молитву в руки покойнику вложите перед тем, как гроб крышкой закрыть. Они сказали:

– Хорошо, хорошо.

И они всё забыли. И закрыли, и закопали, а потом вспомнили: «А молитва-то с землей дома». Они и говорят:

– Мы землю то отнесем, высыпем, понятно, а пропуск-то. Мы пропуск ему в руки не дали, покойнику-то.

– Какой пропуск?

– Батюшка, ну ты что какой, ты молитву читал за покойника-то (про разрешительную молитву говорят). Ты нам дал бумагу, сказал: в руку положите, а мы забыли пропуск-то. Дома остался, его там не пустят теперь. Что делать-то теперь? Он там теперь один, не пускают. Что делать-то, раскапывать заново, в руку класть?

Да, это было очень сильно. Мне пришлось им объяснять, но это было очень трудно. Пришлось им сказать, что вообще эта разрешительная молитва по усопшим только в русской церкви существует [1], она связана с именем Феодосия Печерского, и у многих других православных народов этого нет.