Архимандрит Феофан - Неблаженные блаженные святые. Рассказы о необыкновенных подвижниках

Зашла как-то к ним Любушка и говорит хозяину:

– Константин Павлович, возьмите меня за себя замуж, – и улыбается приветливо.

Он тоже улыбнулся на ее слова и ответил:

– Да я бы вас, Любовь Семеновна, с удовольствием взял замуж, да куда же мы жену мою, Пелагею Федоровну, денем?

На этот раз Любушка, как иногда и раньше с ней случалось, сказала прямо:

– Она умрет.

И действительно, женщина умерла при родах, оставив после себя четверых детей.

После похорон был большой поминальный обед. Пригласили и Любушку. Она сидела за столом молча, ни на кого не глядела, а как встала из-за стола, вышла – и с тех пор в доме этом никогда не бывала.

Приглашали Любовь Семеновну не только на похороны, но и на свадьбы, считая, что ее присутствие принесет молодым счастье. Но не всегда было так.

Богатый рязанский купец выдавал дочь замуж. Пригласили много гостей со стороны жениха и невесты. Свадьба была роскошной: изумительно сервированный стол, музыка, цветы.

Жених тщательно скрывал, что имел сильное пристрастие к спиртному, и никто не подозревал в нем пьяницу.

Каково же было изумление всех гостей и родных невесты, когда Любовь Семеновна, не знавшая ранее жениха, громко объявила за столом:

– Жених – горький пьяница. И не будет молодая счастлива.

Веселье тут же бесповоротно омрачилось. Те, кто позвал блаженную на свадьбу, пожалели об этом своем поступке. А потом, когда убедились в правдивости слов юродивой, стали выказывать ей любовь и уважали по-прежнему.

Однажды пришла Любушка в свой дом. Тогда еще был жив ее дедушка. Совпало так, что, когда к дедушке зашел кум, пришла в это время и Любушка.

Решил кум немного подшутить над Любушкой и спрашивает ее:

– Вот что, Любовь Семеновна, скажите нам: когда вы умрете, кому же дом ваш достанется?

Улыбнулась блаженная и ответила:

– Солдатам.

Они стали смеяться над ее словами. Тогда никто и подумать не мог, что со временем дом действительно будет снесен и на его месте построят военный склад для солдатского снаряжения. Следовательно, место, где находился дом, действительно досталось солдатам…

Однажды три девушки-подруги готовились к экзаменам. Прослышали они про Любушку и решили пойти к ней спросить, как пройдут экзамены.

Задумано – сделано.

Пришли, но не успели еще перешагнуть порог дома Любушки, как она уже приветливо их встречает:

– А это ко мне пришли… Катя, Шура и Лида.

И всех назвала правильно, хотя раньше их не знала.

И стала говорить:

– Экзамены у вас скоро, а вы боитесь. Ничего не бойтесь, все будет благополучно.

Девушки ушли успокоенные. Экзамены были сданы успешно.

Двум маленьким девочкам предрекла Любушка дальнейшую судьбу. Она была частой гостьей их родителей.

Как-то Любушка пришла к ним домой.

Чистые детские души не опасались ничего, а потому доверчиво прильнули к блаженной:

– Тетя Люба, расскажи нам, что знаешь.

Любушка, улыбаясь, достала из кармана небольшой сверток, развернула его. В руках у нее оказались две бумажные иконки: одну иконку с изображением святого благоверного князя Александра Невского Любушка подала старшей девочке, а младшей – иконку святой благоверной княгини Анны Кашинской.

Впоследствии старшая сестра вышла замуж, мужа звали Александром в честь святого благоверного князя Александра Невского, и жили они в Ленинграде близ станции метро «Площадь Александра Невского». Судьба младшей схожа с жизнью святой благоверной княгини Анны Кашинской: рано потеряв мужа, она осталась вдовой с двумя детьми.

Перед революцией, в 1917 году, блаженная ходила по улицам города и повторяла:

– Стены Иерихонские падают, стены Иерихонские падают…

Тогда она уже была известной прозорливицей. И ее спрашивали, что значат эти слова. Но Любушка своих слов не объяснила. И только когда все свершилось, стало ясно их значение.

О последних днях жизни и кончине Любушки рассказала Елизавета М., хорошо знавшая блаженную.

«Недели за три до своей смерти пришла к нам в дом Любушка. Семья наша была большая, и всех нас она любила. Я в семье была младшей, и меня она любила особенно.

В тот раз Люба, ласково называя меня по имени, сказала:

– Лизанька, я скоро умру. Молись за меня Богу, приходи на могилку и песочек бери с нее. Гроб мой обей розовым.

Я ее спрашиваю:

– Песочек-то зачем мне?

Задумалась она на минутку и говорит:

– Все же бери песочек, насыпай в горшок с цветами – и в доме будет благодать.

Когда Любушка умерла, я была на работе. Вернувшись домой, узнала о ее смерти и тотчас пошла в ее дом.

Чистенько убранная, лежала она в гробу, который был хорошо оструган, но ничем не обит. Тут я вспомнила просьбу Любушки – обить гроб розовым – и загоревала: как же мне исполнить ее просьбу?

Умерла она 21 февраля 1920 года. В магазинах тогда почти ничего не было. Материю продавали по талонам, а наша семья давно уже их отоварила. Больше – проси не проси – ничего не получишь. Как быть? Ну, думаю, пойду в магазин, попрошу хотя бы марли. Все же будет лучше, чем просто оструганный гроб.

Пришла в магазин, стала говорить с заведующим:

– Мне у вас хотя бы марли купить, гроб надо знакомой старушке обить, она заранее меня просила об этом.

Заведующий позвал мальчика-ученика:

– Миша, там на полке есть у нас розовая марля, сходи и принеси.

Я подумала: «Не смеется ли он надо мной. Разве бывает розовая марля?»

Но смотрю: несет мальчик ворох марли красивого густо-розового цвета. Никогда такой марли не было в продаже. Вот и обили ей «домик» в розовый цвет. Да кругом оборочки и бантики понаделали – красиво получилось. Так исполнилось предсмертное желание Любушки.

Зима 1920 года была тяжелой. Шла Гражданская война. Люди страдали на фронте, страдали в тылу: не хватало хлеба, керосина, дров. В домах было холодно, как на улице. Вместо ламп по вечерам зажигали «моргасики», и при таком освещении дети учили уроки. Взрослые были озабочены тем, как достать пропитание для семьи.

Казалось, каждый думал лишь о себе. Но когда узнали, что Любушка преставилась ко Господу и ее хоронят, люди все бросили и поспешили проводить блаженную в последний путь. Людей собралось так много, что со стороны милиции были приняты меры для охраны порядка. Так народ почитал память Любушки.

Любушка после смерти своей матери жила с сестрой Ольгой, которая относилась к ней снисходительно.

Она не притесняла ее, не обижала, но не верила ей, говоря:

– Блажь напускает на себя наша Люба.

Воистину, «не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем» (Мф. 13, 57). Когда же Ольга увидела огромное множество людей, сопровождавших Любушку в последний путь, горько заплакала:

– Сколько людей знали мою сестру, одна я только не знала ее…»