Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– Тятя, а как у тебя? – Я ему всё рассказал. – Ну идивоты же, такоя счастья теряют!

– Да разобраться, оне етого недостойны. Андриян, а как всходы пшеницы?

– Пшеница очень хоро́ша, зашло очень хорошо.

– А земля?

– Вся уже приготовлена.

– А хто работал?

– Все мы четверо.

– Дак Софонькя с Никиткой несовершеннолетни!

– А ночами хто видит?

– Но молодсы, работать надо.

– Я на тракторе ночью затоптал пять чу́шак [373]диких, чичас все с мясом.

– Молодес.

Георгию понравился дом, мы заказали всё, что необходимо для дому, Тарасову Фёдору Васильевичу, он ответил: «Завтра всё будет».

Приезжаем домой, у нас в гостях тесть с тёщай. Но как я знаю на память их, заметно, что виляют норкой [374]. Я виду не показал и рассказал свою поездку, помянул толькя то, что их интересует:

– Виделся с вашим Тимофеям.

Тёща сразу оживилась:

– А что, он всё ишо в Уругвае?

– Да, у нас в Монтевидео произошёл до́говор о переселении, у него боле десятки семей с Аляске, и я ему поручаю деревню строить.

Мне чу́дно, как тесть заскулил:

– Да, у нас Тимофей пробо́йной, он всё добьётся. – Думаю: для своего кармана.

– Ну вот, у вас уже больше семей, чем у нас. – Тесть с тёщай улыбается. Думаю, ну слава Богу, живите себе спокойно, во всём помогу, и мы будем на спокое. – А насчёт вашего Алёшки: он сам виноват, его нихто не гнал, у него там жена, сын, дом, машина, скот, он сам не захотел работать и убежал. – Ети слова – тестю с тёщай стало не по норке [375], стали её осуждать. Я прервал: – Вы, родители, были в Бразилии, проехали нимо, заезжали в деревню, но к ним не заехали, ето ваша забота, но вы не позаботились, а теперь хочете его женить. А где закон?

Тестю стало неудобно, он завилял:

– Да я Алёшке говорил, но он не слушат. – Думаю, вот лицемер, всё у вас заодно.

– Что, получили груз?

Тёща:

– Да, получили, всё хорошо дошло.

– Ну и что вы, довольны?

– Как же, конечно.

– А вы знаете, что Василий натворил?

– Нет.

– Я ему дал пятьдесят тысяч рублей, он нанял непонятно какой транспорт за сто восемьдесят тысяч рублей, а Якунины нашли ему транспорт за сто тысяч рублей, но он их не послушал, но настоял на своим, и им пришлось заплатить за етот груз сто восемьдесят тысяч рублей. И как, по-вашему, он прав за ето?

– Конечно, нет.

– Во-вторых, на работе его нигде не видать.

– Но он же оформлял груз.

– Ето плёвоя дело. Я помощнику губернатора позвонил с аеропорта, и всё было решёно. А почему он ни раз не подошёл к посеву? А ему было наказано вести весь посев. Я вижу, он не хочет работать и что-то мухлюет. Слухи идут, что вы обижаетесь, что всё оформлено на Алёшу. Ето поручёно было губернатором, и, покамесь у нас гражданства не будет, мы не имеем права на себя офармливать.

– Но у Василия есть же гражданство.

– На Василия нет надёжды, он брату Степану сказал: получить деньги да бежать с России. Как, по-вашему, ето правильно?

– Да конечно нет.

– Ну вот, ждите Тимофея, я на него боле располагаю.

– А насчёт Надьки что?

– Ей надо учиться.

– Но она же мале́нькя училась.

– Тятенькя, я вас не понимаю. Ей чичас дай любой счёт, и она не сможет сошшитать, а у нас важныя дела. Пускай пе́рво учится, вон Танькя уже школу прошла, но я ей не дозволяю, пускай бухгалтерию пройдёт, тогда и можно надеяться.

– Но всё-таки Надькя может участвовать у Елене Талгатовне.

– А хто ей не даёт, пускай ездит да и контролирует.

Им стало неудобно. Дак вон в чём дело, теперь понятно. Значит, вы мне не доверяете, вы и сами себе не доверяете. Хто вор – думает, что все воры; хто ревнивый – думает, все ревнивы; хто завистливый – думает, все завидуют; хто пьяница – думает, все пьют; хто неверный – думает, все неверны; хто милостливый – думает, все милостливы. Вот в чём дело. Значит, у нас не пойдёт.

Я позвонил помощнику губернатора и доложил, что я приехал и важны дела есть к Евгению Степановичу.

– Хорошо, Данила Терентьевич, я вам сообчу, когда подойти.

Я известил в администрацию Шебекинского района Юрию Петровичу, что я вернулся, через мале́нькя он звонит:

– Данила Терентьевич, вы можете подъехать чичас в четырнадцать часов?

– Да, конечно.

Я звоню Алёше:

– Приезжай, надо в администрацию.

Он приезжает, рад, что я приехал. Мы поехали в Шебекино, Алёша стал спрашивать, как мои успехи, я рассказал.

– Данила, я не могу понять. Ты бьёшься, стараешься и думаешь обо всех, но не все так понимают. Я Василия до сих пор не могу понять, что он хочет.

– Алёша, ето вор.

– Но Данила, я им мешаю.

– Да, ты им мешаешь, но знай, оне нихто, и потерпи, всё будет хорошо, твоя защита – ето я. Нам срочно надо организовать порядошну группу, а там подъедут надёжны семьи.

– А что оне думают? Ты столь уже пробил, и впереди предстоит столь хлопот, и ето же для всех.

– Алёша, ничто оне не думают, проклятая зависть их мучит.

– Данила, а кого имеешь в виду пригласить в нашу группу?

– Авериных, Перекрестовых, Царёвых.

– Да, ето порядошны семьи.

– Ну вот, их десять семей, нас четыре, да одиннадцать семей подберём – вот и все двадцать пять семей. А оне пускай себе строют деревню. Вот когда я не буду доступен им, тогда оне будут ценить мою работу.

– Да, ето верно.

Приезжаем к Бузычкину Александру Николаевичу.

– Ну как, Данила Терентьевич, ваши успехи?

– Да всё нормально. – Я кратко ему объяснил.

– Данила Терентьевич, под деревню ишо не разбито на участки, а с АПК требуют.

– Александр Николаевич, я не разрешил, потому что мне в етой деревне жить, и я не хочу, чтобы было как попало, а чичас будем размерять.

– Хорошо, когда?

– Завтра же.

– Данила Терентьевич, у вас не все ходют в школу, почему?

– Не знаю, наши ходют.

– Пожалуйста, разберись, зайди к Шаповаловой Галине Александровне [376].

– Хорошо, зайду.

– А ишо есть переселенсы?

– Да, одна семья, ето зять.

– Хорошо, надо оформить.

Я вижу, Бузычкин проявляет особоя внимание к нам, думаю: что-то тут не то, но я поблагодарил и спустился к Шаповаловой. Она мне стала говорить:

– Данила Терентьевич, Татьяна уехала, с кем теперь иметь связь? У вас время нету.

– Галина Александровна, на ету должность поставим Агафью Фёдоровну, и можете работать спокойно. – Я дал ей Агафьин телефон. – Но дай мне пе́рво переговорить, и я вам перезвоню.

– Хорошо, Данила Терентьевич, жду вашего звонка.

Приезжаем в деревню, заехали к Агафье, я стал спрашивать:

– У вас девчонки ходют в школу?

– Да, ходют.

– А хто не пускает в школу?

– Да Василий.

– Опять Василий! А что ему не хватает?

– А хто его знает.

– Агафья, ты можешь взять на себя ответ по образованию?

– Могу, а что?

– Сама знаешь, мне некогды, Таньке нету, да она и не хочет, надёжда толькя на тебя.