Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– Комиссар.

– Заходи, пожалуйста.

Комиссар зашёл, я остался на улице разговаривать с полицаями. Но самый молодой мне сразу не понравился: под вид Пиеги, такой же вилючий, и спрашивает совсем неподобные вопросы. Я насторожился и притворился дурачкём, он ушёл на берег и всё стал проверять. Тут вышел комиссар, оне сяли и уехали. Спрашиваю:

– Зачем он приезжал?

– Да просто посетить и пособолезновать, и даже сказал: «Что нужно – звони».

– Да, ето хорошо. Но ты знаешь, хто с нём был?

– Хто?

– Тот самый, что продавал мобильны тюремшикам.

– А как ты его узнал?

– А Родригес сказал, что он водитель, да и поведение его коррупсиёнера.

Андриян звонит Хорхе Ребинки и говорит ему:

– Я предчувствую, завтре будет провоз наркотиков, потому что Уругвай играет в футбол в Судафрике [496], последний раз было именно так. Прошу вас, будьте готовы, и хто-то из вас должен просто рыбачить на моторке лодке в частной одёже.

– Всё будет исполнено.

Никит подплыл уже тёмно, мы загрузились и уплыли. Наутро столбы вкопали, матки прикрепили и рипы прибили, палатку натянули, получилось красиво, семь на восемь – всё по правиле. Но мы часто созванивались с Андрияном.

В 11:00 появилась та же машина белый пикап, что и на той неделе. Спустили лодку, стали плавать и рыбачить, ето всё так незаметно делается. Андриян напротив в лесу всё наблюдает и нам сообчает, Хорхе Ребинки и два офицера пониже рыбачут. Часы идут, но всё спокойно. Вдруг лодка вернулась, и белый пикап быстро уходит. Анндриян мне звонит и докладывает, я ему говорю:

– Всё пропало, оне что-то заметили.

– Тятя, не может быть.

– А вот как раз-то и может, оне, видать, хорошо организованы.

– Но оне ничто не заметили.

– А вот как раз-то и заметили – префектурских рыбаков.

– Не может быть, вон оне спокойно себе рыбачут.

– Но тебе сказано: ето опытны.

Андриян просидел до 17:00 вечера и звонит:

– Я ухожу, плечо разболелось.

– А дале как?

– Хорхе Ребинки будут караулить.

– Ну, смотри сам.

К 18:00 Андриян звонит:

– Ты прав, наркотики приплыли снизу, и передался пакет чуть повыше нашего табора. Машина стояла в кустах, и Неонила ето видела, а лодка вернулась книзу. Ты плыви к Хорхе Ребинки и всё ему объясни.

Мы с Никитом спустили лодку и подплыли к ним.

– Добрый вечер, хто из вас Хорхе Ребинки и Марьяно?

Белый парень руку подаёт и говорит:

– Я Хорхе.

А смуглый подает руку:

– Я Марьяно. – И ишо солдат.

Я руку подаю и говорю:

– Я родитель Андрияна, Даниель Зайцев, приятно с вами познакомиться. И я подъехал к вам сообщить, что наркотики уже провезли, оне приплыли снизу и передались чуть повыше Андриянова табору, жена Андриянова ето видела. И вам трудно будет их поймать, ето, видать, очень организованна банда, вам не раз и не два придётся покараулить, но результат будет. Андриян – ето хороший солдат, толькя берегите его, он всё добьётся. Я очень рад, что он с вами сотрудничает. С уругвайской стороны префектура заморана в коррупсыи, а полиция дале берега ничего не может сделать, вот оне к вам и обратились. Желаю вам удачи и успехов, а я шестого улетаю в Россию, но все ваши действия пишутся, и желательно мне ваш героизм и сокращение преступников.

Хорхе Ребинки заулыбался:

– Вы что, пишете книгу?

– Да.

– Ето здорово. А где будете издавать?

– Пока не знаю, но охота бы на разных языках.

– Пожалуйста, издайте на испанским.

– Охота, но как получится, не знаю. – Я им руки пожал и пожелал успехов. Уже темняет, надо плыть к Андрияну, семью перевезти. – Ну пока, чау.

Мы подплыли к Андрияну, оне уже были все готовы, всю семью перевёз, но Никит угнал мотоцикл к Родригесу, я за нём вернулся, Родригес Никиту привёз, и Альфонсо Родригес был очень доволен, что Андриян со своей семьёй переплыли на аргентинску сторону, но и жалел. Я ему говорю:

– Да ты не беспокойся, вам ишо придётся посотрудничать.

– Да, ето так.

Я его сердечно поблагодарил за всё и са́мо главно – за честность, он остался доволен, и мы с нём расстались.

Приплыли на новый табор, все довольны, ночевали, но у нас воскресенье – мы пропраздновали. Новый табор шикарный, дров много, в скрытым месте, ниоткуду не видать, а уругвайски контрабандисты как на ладошке. Я Андрияну строго наказал:

– Работай толькя до сентября, а там убирайся в Патагонию и ишши земли́ для всех, но толькя в Аньелё.

Никиту отвёл в сторону и строго наказал:

– Слушаться Андрияна. Правды, он строгий – но справедливой, старайся и ума копи, ты уже не малый, тебе шестнадцатый год доходит, пора задуматься. И не здумай поехать в деревню, ежлив не хошь претвориться в пьяницу.

Он пообещался. Вечером я с ними со всеми распростился, и Никит отвёз меня на уругвайску сторону. Внук Конон собрался со мной, и Сара туда же, но я заметил, что Андрияну неохота было, чтобы я уезжал от них. Но ничто не поделаешь, надо за семьёй ехать и, может, даже соиздать книгу. По Ольгиным словам, мой текст понравился всем в университете. Ну посмотрим, как ето получится.

Я вызвал такси и уехал на терминал. В 18:00 у меня встреча с Гонсало и с испансом Педро Мартинес. Оне показали диск в ноутбуке – весь проект туризмы и инвестиции. Да, ето интересно. Диск оне мне подарили, я его взял с собой и отправился в Монтевидео.

Во вторник шестого июля в двенадцать часов я прошёл паспортный контроль и позвонил Андрияну, что всё благополучно, вылетаю. Но он мне рассказал новость: Марфа попала в больницу. Да что ты, боже мой, все таки́ новости! То Ваня, то Софоний, то Андриян, а тут Марфа… «Я ей сказал, ты в пути». Но она мне сказала: как приеду, чтобы позвонил. «Да, я ей позвоню». Что с ней, не дай Бог что-нибудь случись…

Прилетаю в Москву, звоню Марфе:

– Ну, дорогуша, что с тобой?

– Да помирать собралась.

– А что с тобой?

– Да матка воспалилась.

– И где ты сейчас?

– Да в Средним Шуше у Матрёне.

– Но ты была в больнице?

– Да, была, но сам знаешь, как здесь лечут.

– Но и что с тобой теперь?

– Но чичас лучше, своими средствами лечусь и в Южным стала правиться, у меня отпушшение матки.

– Да, у тебя ета проблема давношна. Но поправляйся, а то я уже напугался.

– Софоний со мной, он собирается в Сосновку к Уле.

– Ну хорошо, но меня ждите к двадцатому июля, у меня встреча с Ольгой Геннадьевной четырнадцатого июля, а пятнадцатого-шестнадцатого выеду в Абакан, хорошо бы меня встретили на вокзале.

– Хорошо, мы встретим.

Я прибыл в Калугу.

В Москве я на метро приехал на Киевский вокзал, взял билет на Калугу – на моё счастья, через сорок минут отходит. Смотрю, навстречу идёт Саша Писаревский, мой друг. Кака́ радость! Он едет до Суходрева – значит, едем вместе. Вопросы, рассказы… Он спрашивает: